Читать «Ради семьи» онлайн - страница 58

— Шура, перестань, я сестра ее, а видишь, не прихожу в отчаяние раньше времени. Боже мой, да молчи же, не кричи так! И без тебя тяжело невероятно!

Поздно вечером, когда все пансионерки уже спали. Катя села на кровати за ширмами в уголке сестры и полными отчаяния глазами вглядывалась в темноту осенней ночи.

Смутные думы кружились в ее юной головке. Катя думала о том, что нужно было бы завтра отслужить молебен о здравии болящей рабы Божьей Ии, что необходимо послать телеграмму в Венецию Андрюше о серьезном положении старшей сестры и письмо матери, осторожное, подготавливающее ее к несчастию письмо, чтобы не испугать насмерть их дорогую старушку.

Потом Катя опустилась на колени тут же, у постели Ии, и стала горячо молиться, без слов, одними мыслями, одним своим маленьким сердцем, разросшейся в нем огромной тревогой за сестру…

Опять утро… Сырое, осеннее, с неприятным, нудным дождем, барабанящим в оконные стекла палаты. Серый туман повис над городом и окутал своей промозглой пеленой дворцы и дома, сады, скверы. Нева нахмурилась и потемнела. В это утро Ие был сделан прокол в боку, пораженном плевритом. От боли ли или же вследствие выпущенного из бока гноя, но больная пришла, наконец, в сознание и открыла измученные глаза…

— Андрюша! — сорвалось с ее губ слабым, но радостным звуком.

Над ее койкой между белыми халатами докторов склонилась знакомая голова с густой вьющейся гривой. Серые добрые глаза смотрели на нее с неизъяснимой тревогой и любовью… А полные, добродушные губы ободряюще улыбались ей.

— Андрюша! — еще раз слабым голосом произнесла больная и, сделав усилие над собою, протянула руки.

Они были осыпаны в тот же миг поцелуями и залиты слезами, эти бедные, маленькие, до неузнаваемости исхудалые и пожелтевшие ручки.

Андрей Аркадьевич Басланов несколько дней назад примчался в Петербург, взволнованный телеграммой Кати.

Молодой художник уже неделю находился здесь. Он видел больную сестру в самом отчаянном, самом печальном положении все последние дни… Она бредила, стонала и, никого не узнавая, металась в кровати… И только сегодня, после сделанной ей операции, сознательно глядела.

Радость и изумление выражали ее глаза.

— Иечка, родная моя! Узнала! Узнала меня! — сорвалось с губ Басланова, и он осторожно обнял исхудалые, слабые плечи сестры.

С этого дня началось медленное, но верное выздоровление Ии Слабая, как ребенок, только что начинающий учиться ходить, спустя три недели после этого свидания с братом Ия, встав впервые при помощи сестры милосердия со своей больничной койки, подошла к окну.

Двор и сад больницы были уже покрыты снегом. Когда заболела Ия, был только октябрь месяц. Теперь же стояла середина ноября.

С обрезанными волосами, с исхудавшим до неузнаваемости лицом, с огромными вследствие этой худобы глазами, Ия казалась теперь скорее хрупким подростком, нежели взрослой восемнадцатилетней девушкой.

Но радость жизни, хлынувшая живительным потоком в ее душу после перенесенной тяжелой болезни, успела уже бросить первые нежные краски на ее измученное лицо и увеличила блеск огромных серых глаз, ставших прекрасными.