Читать «Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 2» онлайн - страница 94

Однако действительность то и дело грубо врывается в их довольно замкнутый мирок. Мартина, фактически заправляющего делами фирмы, беспокоят отношения с давним конкурентом Генрихом Вельсом, возглавляющим теперь районный отдел национал-социалистической партии. Если Опперманы выпускают стандартную мебель фабричного производства с низкими ценами, то в мастерских Вельса изделия изготавливаются ручным, кустарным способом и проигрывают из-за своей дороговизны. Успехи Опперманов гораздо сильнее бьют по честолюбию Вельса, чем по его жажде наживы. Не раз он заводил речь о возможном слиянии обеих фирм или, по крайней мере, о более тесном сотрудничестве, и чутье подсказывает Мартину, что в нынешней ситуации кризиса и растущего антисемитизма это было бы спасительным вариантом, но все же он тянет с решением, считая, чтo пока еще нет нужды идти на это соглашение. В конце концов существует возможность превратить еврейскую фирму Опперманов в акционерное общество с нейтральным, не вызывающим подозрение наименованием «Немецкая мебель».

Жак Лавендель, муж младшей сестры Опперманов Клары, выражает сожаление, что Мартин упустил шанс, не сумел договориться с Вельсом. Мартина раздражает его манера называть неприятные вещи своими именами, но надо отдать должное, шурин — прекрасный коммерсант, человек с большим состоянием, хитрый и оборотистый. Можно, конечно, перевести мебельную фирму Опперманов на его Имя, ведь он в свое время благоразумно добыл себе американское Подданство.

Еще один брат Густава — врач Эдгар Опперман — возглавляет городскую клинику, он до самозабвения любит все, что связано с его профессией хирурга, и ненавидит администрирование. Газеты подвергают его нападкам, он якобы пользуется неимущими, бесплатными пациентами для своих опасных экспериментов, но профессор всячески пытается оградить себя от гнусной действительности. «Я — немецкий врач, немецкий ученый, не существует медицины немецкой или медицины еврейской, существует наука, и больше ничего!» — твердит он тайному советнику Лоренцу, главному врачу всех городских клиник.

Наступает Рождество. Профессор Артур Мюльгейм, юрисконсульт фирмы, предлагает Густаву перевести его деньги за границу. Тот отвечает отказом: он любит Германию и считает непорядочным изымать из нее свой капитал. Густав уверен, что подавляющее большинство немцев на стороне правды и разума, как ни сыплют нацисты деньгами и обещаниями, им не удастся одурачить и трети населения. Чем кончит фюрер, обсуждает он в дружеском кругу, зазывалой в ярмарочном балагане или агентом по страхованию?

Захват фашистами власти ошеломляет Опперманов своей мнимой неожиданностью. По их мнению, Гитлер — попугай, беспомощно лепечущий по чужой подсказке, всецело находится в руках крупного капитала. Немецкий народ раскусит крикливую демагогию, не впадет в состояние варварства, считает Густав. Он с неодобрением относится к лихорадочной деятельности родственников по созданию акционерного общества, считая их доводы рассуждениями «растерявшихся дельцов с их вечным грошовым скептицизмом». Сам он весьма польщен предложением подписать воззвание против растущего варварства и одичания общественной жизни. Мюльгейм расценивает этот шаг как непозволительную наивность, которая дорого обойдется.