Читать «Папа уехал» онлайн - страница 25
Анатолий Самуилович Тоболяк
— Я тебя сейчас скручу и в парилку отнесу, слышишь!
Папа как рванется! Как вскрикнет:
— Вон отсюда все! Без вас обойдусь!
Они попятились, а тетка бормочет:
— Ну, это, знаете… это, знаете… просто хулиганство! Ум вы пропили, что ли, Леонид Михайлович?
Я чуть в нее не вцепился за эти ее поганые слова, за то, что пришла наводить тут порядок, не понимая, что с нами творится. А дядя Юра пригрозил:
— Вечером зайду!
Тоже помощничек что надо, дядя Юра, папин дружок — очухался, за ум взялся. А раньше — га-га-га! гы-гы-гы! — ржал только да в глотку наливал, багровел да подначивал, — что я, не слышал, не видел?
— Без вас обойдемся! — я тоже закричал и кричал, пока их не выгнал.
Вернулся к папе, он сидит прямо, смотрит твердо и говорит:
— У меня в пальто деньги есть. Сходи, пожалуйста, купи себе что-нибудь поесть, а мне вина.
Я плачу и говорю:
— Мне не продадут, папа.
— Не плачь, — он просит. — Не плачь, пожалуйста.
Я ударил себя по лицу ладонью, чтобы слезы болью перебить. Он глаза закрыл, зубы стиснул и через зубы:
— Я подлец, Лёшка. Я сволочь. Мне нельзя жить.
Я закричал:
— Нет, папа, нет! — Обнял его и стал целовать в голову. Он сжал кулаки, упал на них лицом, задыхается:
— Я не прощу себе, Лёшка. Я вас погубил. Я гад.
А я целую его и говорю: нет, папа, нет! У нас у всех горе, и мы, он и я, должны помочь маме, молиться на маму.
Он замолчал, поднял голову — и лицо такое отчаянное, что я опять заплакал.
— Лёшка, — говорит. — Не плачь. Я же прошу тебя. Принеси мне вина. Как-нибудь достань. Мне надо.
Я закивал: принесу, принесу — закивал, закивал и убежал в ванную. Там я долго рыдал, пока все слезы не вытекли, сколько их было, головой о стенку бился — и вышел как мертвый.
Дождь накрапывал. Ветер холодный дул с севера. Вот-вот должен был выпасть снег. Все вокруг было грязным и сырым, и деревья стояли голые, без листьев. Собаки мокрые. Помойки развороченные. Так в больном сне бывает, я знаю, когда ужас леденит, а пошевелиться не можешь. Даже голоса нет, чтобы крикнуть, на помощь позвать, чтобы кто-нибудь по голове погладил и успокоил.
Вот я подошел к винно-водочному. Там они в любое время стоят кучками: ждут чего-то, надеются на что-то. Я выбрал одного одинокого, в рваной телогрейке, с синяком под глазом. Попросил его купить бутылку вина. Для отца, говорю, надо. Он зубами стучит, трясется. Сколько уже лет он так стоит и трясется?
Он побежал и принес большую бутылку портвейна и сдачу с десяти рублей. Я ему дал рубль, чтобы мог себе что-нибудь купить. Тут сразу двое придвинулись: женщина страшная, косматая, синяя вся и горбатый какой-то в одном пиджаке без пуговиц. Они ничего не говорили, стоят и смотрят на меня, как на принца из сказки. Я протянул им два рубля. У женщины губы задрожали, она схватила и сразу побежала в магазин, а горбун — за ней. А этот первый попросил еще двадцать девять копеек. Я пошарил в кармане, нашел мелочь и дал, сколько было.
Тут меня кто-то взял за локоть со словами:
— Ты что здесь делаешь, Малышев?
Я обернулся, а это завуч Виктория Ивановна. Смотрит на меня и говорит: