Читать «Папа уехал» онлайн - страница 12

Папа сразу спросил: «Где Поля?» — а тетя Вера смотрела на меня, потом на него, потом снова на меня. И мне:

— Ты почему не в школе? Зачем сюда пришел?

— Маму позовите! — сказал я. — Быстрей!

— Ты мне не приказывай, мал еще, — одернула меня тетя Вера. — А ты, Леонид, совсем голову потерял. Зачем его притащил?

— Позови Полю, Вера. Пожалуйста. Я…

— Что ты? Ты свое дело сделал. Теперь ей расхлебывать. Все вы одинаковы. Вас бы сюда! Не позову. Уходите.

И она не позвала бы, потому что я же слышал, как она твердила маме утром: «Дурой будешь, если оставишь», но, наверно, у мамы ёкнуло сердце от догадки, что мы здесь, или ей уже сказали, что мы здесь, — и вот она показалась в коридоре, тоже в халате, как тетя Вера, но не в белом, а в сером, и в каких-то ужасных огромных шлепанцах, бледная такая, на себя не похожая, а на какую-то несчастную, голодную нищенку, — просто смотреть невозможно от жалости.

Тетя Вера на нее сразу накинулась:

— Ты зачем пришла? Кто тебе разрешил? — И все, кто был в этом приемном покое, стали на нас смотреть, давно уж смотрели.

А мама из-за перегородки сказала тихо:

— Лёша! — Меня увидела.

Тогда тетя Вера выругалась сквозь зубы:

— Черт вас возьми! Пройдите сюда, что ли. — Открыла дверь и впустила нас всех в маленькую комнатку, в раздевалку какую-то, где висели халаты и пальто. И сама зашла вместе с нами и маме приказала: — Пять минут, не больше. Твоя очередь подходит.

А мама стоит в этом страшном старом халате, запахивает его на груди и на шее. А папа тете Вере:

— Уйди, Вера, пожалуйста.

А она:

— Нет, не уйду.

И мама ее поддержала:

— Не уходи, Вера. — И папе тихо: — Зачем ты пришел?

Папа весь скривился, как от боли, бровь у него задергалась, задралась вверх, он начал горлом сглатывать и говорить:

— Поля, послушай… не делай этого. Я тебе обещаю. Вот при Лёшке, при Вере обещаю… это в последний раз случилось. Больше такого не будет. Ты можешь поверить? Последний раз.

Мама покачала головой, а у самой слезы на глазах. И у меня опять начинает жечь. Да что это такое! Что за жизнь такая!

А папа ее взял за руки и бормочет, весь скривившись:

— Поля, я прошу… Я же при Лёшке говорю первый раз. На всю улицу могу крикнуть. Все. Никогда. Ни капли. Юлькой клянусь, Поля.

И я уже не понимаю, как после таких слов мама может молчать, как она может молчать и смотреть на папу молча, почему она не засмеется, не понимаю, после таких слов и не заплачет уже другими слезами — радостными, не понимаю! Я к ней кинулся:

— Мама, ты что! Папа же говорит! Ты что, мама! Он же обещает, ты что, не слышишь? А с ребенком я сам буду возиться, не бойся! Юльке веселей будет, мне тоже. Папа, скажи еще раз! А вы уходите, тетя Вера! Уходите, тетя Вера!

И выталкиваю ее, выталкиваю.

А тетя Вера сквозь зубы: «Ах, черт возьми!» — и как хлопнет дверью, будто здесь не больница, — ушла.

Мама помолчала и сказала:

— Ты столько раз обещал, Лёня. Я уже со счету сбилась. Ты опять не сможешь.