Читать «И в чёрных списках мне светло» онлайн - страница 3

ПУНКТ ОБМЕНА

Марлен Дитрих — распущенная пруссачка, Жан Габен с ней крутил роман, потому что — гормон. Такая теперь в телеящике денег пачка, Освежающая историю новых времён. Распущенная пруссачка Марлен Дитрих Ненавидела Гитлера в свете своих бигудей, А он — человек и художник, который в титрах Выглядит лучше, чем абсолютный злодей. Таков просветленья путь и свободы вытрях. Этот свежий фашизм оплачен могучими кассами И озвучен весело, чтобы развеять скуку В телеящике, где красавцы овладевают массами, Отмывая Гитлера и поливая рвотными массами Марлен Дитрих — антифашистскую суку. Вам хочется лирики, тёплой как центральное отопление С батареями, которые пахнут ароматами Браун Евы?… Но Поэтка с люблёвым читателем уходит в Сопротивление, Где совсем другие напевы. С вами — отмытый Гитлер, с нами — грязная Дитрих, С вами — таланты гестапо, с нами — грехи Марлен. Всеми играют красками деньги на ваших палитрах. Мы платим Марлен люблями — За распущенность, за гормоны, За наглость не сдаться в плен, За ваши плевки — в обмен На её отвращенье к фашистской яме, Где поёте вы соловьями.

«Я вас люблю, как любят всё, что мимо…»

Я вас люблю, как любят всё, что мимо Промчалось, не убив, когда могло. Я вас люблю и вами я любима За то, что не убили, а могли, Когда была я в поезде бомбима, Лицом упав на битое стекло, И чудом вышла из огня и дыма В пространство, где горели корабли, Горели танки, самолёты, люди, Земля и небо, кровь лилась из глаз. Я вас люблю всей памятью о чуде, Которое спасло меня от вас. Мой ангел в той войне был красным, красным, И пять мне было лет, а нынче сто. Я вас люблю так пламенно, так страстно, Как дай вам Бог не забывать — за что.

«А птица пролетит над бездной, над потоком…»

А птица пролетит над бездной, над потоком, Сквозь трещину в скале, где тонкий луч блестит. И, если так мала и льнёт к небесным тропам, — Никто, никто другой, а птица пролетит. Гляди в такую высь, где птица воплотится В благую весть, что есть земля и Бог простит. Без птицы нет земли, которой ты — частица, Никто, никто другой, а птица пролетит. Её потом съедят, питаясь этой дичью, И перья пустят в ход, где рукопись хрустит. Но там, где эту дичь над бездной раскавычу, Никто, никто другой, а птица пролетит. Сквозь пыточный глазок всемирного гестапо, Где пыточный гипноз победы тарахтит, — Поэтство пролетит не шулерского крапа, Никто, никто другой, а птица пролетит.