Читать «Евангелие от Ивана» онлайн - страница 180

С раздумьями по этому поводу и навалилась на Мокрину Ивановну дрема. Она умела спать вполглаза, от малейшего шороха просыпалась и в молодости — ее в отряде даже прозвали Манькой-Встанькой, а что говорить о старости, когда сна, бывает, всю ночь напролет ни в одном глазу. И все же уснула, да так, что ей приснился племянник Ваня.

В белых одеждах. Сидел рядом на пне и молчал. Глаза у него были грустные-прегрустные, даже когда умирал, они живее были. «Откуда белые одежды?» — хотела спросить, однако на нее напала такая немота, что и слова не могла вымолвить. Ведь она его в морге своими руками обряжала в новый черный костюм, даже галстук-бабочку приладила. И вдруг — белые одежды. «Должно быть, не Ванюша это, а его многострадальная душа», — пришла догадка. И от обиды, что не могла поговорить с родной душой, проснулась.

Племянник въявь сидел на пне, но не в белых одеждах. На нем была клетчатая сорочка, джинсовая куртка и такие же брюки. Не в белых одеждах он был, а в густом осеннем тумане. И глаза у него были вполне живого человека — сверкнула в них радость, когда она проснулась. Но Мокрина Ивановна на всякий случай, мало ли что, быстренько осенила себя крестом, а потом спросила:

— Ванюша, цэ ты чи твий прызрак?

— Нет, не призрак. Собственной персоной, дорогая тетя! — и племянник поднялся, сделал несколько шагов с явным намерением обнять ее.

— Не будем обниматься да целоваться! — воскликнула она и отступила столько же шагов назад. — Да и радости целоваться с таким вторсырьем, как я, никакой. Извиняй, должна убедиться, шо цэ ты, а не вурдалака. Я обряжала тебя на тот свет собственными руками, бросила ком земли на твою домовину… Ни одна живая душа не знала, что я сюда доковыляла.

— Моя душа узнала, — усмехнулся Ванюша вполне искренне. — Похоронили меня живого, в летаргическом сне. Выбрался из могилы и вот я здесь. Не надо мне ничего рассказывать — я все знаю. Таким я стал после того света. Так что, дорогая тетя, все-таки настала пора нам обняться да расцеловаться. Спустя пятьдесят с лишним лет.

И опять племянник сделал к ней несколько новых шагов. Мокрина Ивановна нашла в себе силы остаться на месте. «А, была не была! — решилась она. — Если умереть, так в объятьях. Жаль только, перед этим Ромку и Василия Филимоновича из неволи не вызволила».

На всякий случай осенила племянника широким и твердым крестом — с Ванюшей ничего не случилось. Он шел к ней и с искренней радостью улыбался. И тогда Мокрина Ивановна бросилась навстречу, дала полную волю причитаниям и слезам. И откуда все взялось!

Когда волна чувств схлынула, Ванюша сел на прежний пень. Мокрина Ивановна пристроилась рядом, на полусгнившем куске соснового ствола. Разговор не очень получался. Как только начинала что-нибудь вспоминать, как Ванюша тут же останавливал поток ее воспоминаний одним и тем же замечанием: «Знаю». Дед Туда-и-Обратно надоел своим «заметь», а этот талдычит «знаю» да «знаю».