Читать «Евангелие от Ивана» онлайн - страница 15

Информация о карьере лукавого после октябрьского переворота не удовлетворила домового, поскольку не давала ответа на вопрос, почему все-таки именно это отродье объявилось на Москве? Полный ответ из архива ставил все на свои места. Оказалось, что этот лукавый был тем самым бесом, который неистовствовал на Руси во времена ее крещения, насылал жесточайшие кары на язычников, организовывал уничтожение дохристианской культуры, разжигал вражду между князьями, особенно между Киевом и Москвой. Это он нашептывал Юрию Долгорукому двадцать лет воевать с Киевом, а его сыну — Андрею Боголюбскому — после взятия города три дня и три ночи жечь храмы, уничтожать иконы и убивать киевлян. И ему же нашептал умыкнуть икону из храма в Вышгороде — икону письма святого Луки! Получил от Веселенского Сатаны повышение в звании за падение Киева при нашествии татаро-монгольских орд, но в немилость впал после возвышения Москвы. В царствование Грозного Иоанна его вернули на Русь, где он и готовил первую Смуту. За упущение с князем Пожарским и гражданином Мининым какое-то время занимался приглядом за делами святой инквизиции в Испании, а затем курировал революцию во Франции. Вместе с Наполеоном вновь появился в России, а потом семьдесят семь лет был на курсах повышения квалификации, заведовал делами русской эмиграции в Европе, был персональным попечителем Владимира Ильича Ульянова, опекал русские революции в начале века. Обвинен в результате интриг бесовской элиты в недостаточном разгаре гражданской войны и направлен в Коменданты-6, где и способствовал казни царя и его семьи, приложил немало трудов к тому, чтобы взамен ему на подведомственной ему территории родился будущий российский правитель. Несомненно, из шкуры вылезет вон, чтобы исправить свою ошибку насчет возвышения Москвы.

Их знакомству более тысячи лет! Когда-то этот нечистый сказал ему: «Мне понятно, как вокруг песчинки в створке моллюска образуется жемчужина, но я не понимаю, что может образоваться в душе русского человека вокруг куска чаги! Обрастает она какими-то дурацкими суевериями, обволакивается паутиной преданий, никому ненужных традиций, неизвестно почему называемыми добрыми… Между тем, лучшего помощника, чем ваше чаговое сиятельство, мне и не сыскать!» И захохотал, довольный. На следующий день был зарезан царевич Дмитрий.

Что ж, если он кусок чаги, пусть будет так. Проплыл бы две с половиной тысячи лет по Малому Танаису незамеченным доброжилами, так нет же, заметили, одухотворили! И с тех пор он ни разу не видел, чтобы нарушался закон: каков народ, таковы его и правители. Какие люди — таковы у них традиции, какие у людей страсти — таковы у них боги, доброжилы и лукавые. Все это, вместе взятое, ни что иное, как сгустки энергии разума и эмоций человеческих поколений. Аура и карма, как нынче говорят. В них и взлеты мысли и проявления неслыханной отваги, прозрения народного гения, но и падения — честь и позор идут рядом, плечо к плечу.