Читать «Евангелие от Ивана» онлайн - страница 101

Глава двадцать третья

Бывшего лучшего участкового лучшего столичного отделения милиции сильно расстроило известие о разжаловании любимого начальника в майоры. Даже слова Семиволоса о том, что сейчас везде государственные перевороты, не так впечатлили. Он не сомневался, что Семиволос пострадал из-за него.

Дед Туда-и-Обратно столько невероятного порассказывал про окурултай-икувырк, что Василий Филимонович пришел к такому же выводу: враги народа наконец-то захватили власть, творят, что хотят, и окорота им никакого нет и не предвидится. Вот и пошел звонить начальнику, сообщить о государственном перевороте и тяжком преступлении — расчленении страны. Но весть о разжаловании так его оглушила, что он даже не поинтересовался у начальства насчет дальнейших указаний.

Увы, они ему совершенно не требовались: в переговорный пункт вбежали люди в штатском, заломили руки и затолкали в машину. Работница переговорного пункта безуспешно пыталась узнать у них, кто будет платить за междугородний, точнее, международный разговор.

Ехали они совсем недолго, но до Белого домика не доехали — остановились у серого пятиэтажного здания, которое еще со сталинских времен называлось НКВД. Василия Филимоновича вытащили из машины и, хотя он не сопротивлялся, по родной ментовской привычке согнули в три погибели и поволокли в дом. Поднялись на лифте на пятый этаж, приволокли в какую-то приемную с полковником в синих гэбэшных погонах, который тут же доложил начальству о том, что задержанный доставлен. Полковник кивком головы показал умельцам в штатском на дубовую дверь, на которой пахла свежей краской золотистая табличка «Оминистр огосударственной обезопасности Ошараш-Ишеварнадии огенерал-ошамхал Осуч Идекар Окантора Иглыбкобура…»

Вот чего Василий Филимонович не чаял, так это увидеть в кабинете бывшего капитана милиции Сучкарева в форме генерала армии — по четыре больших звезды на плечах и брильянтовая маршальская в галстуке.

— Ты гля! — воскликнул министр. — Опять Васька Триконь!

Велев своим нукерам оставить их, Сучкарев прошелся по кабинету, показывая Триконю свои широкие красные лампасы.

— Так ты, ко всему прочему, еще и являешься иностранным шпионом? О каком таком государственном перевороте ты докладывал своему начальству в Лимитград? Глотание суверенитета — это, по-твоему, государственный переворот и государственная измена? Ты же наш, шарашенский, и неужели у тебя радости нет никакой, что Ошараш-Ишеварнадия обрела государственную независимость, что она теперь известна всему миру? Мы без пяти минут член ООН. Уже сегодня диван заокеанской Нью Голд Орды выделяет нам три вагона какого-то новейшего сэкондхэнда в виде гуманитарной помощи. Пройдет несколько лет — нас и в НАТО примут! А ты вместо того, чтобы помочь землякам, расправившим могучие плечи, полной грудью вдохнувших воздух свободы, стучишь на них в бывший имперский центр? Как тебе не стыдно, Вася! Да садись ты, чего стоишь, в ногах правды нет.

Сучкарев широким жестом отодвинул кресло от стола для совещаний, даже взял за плечо Василия Филимоновича, чтобы усадить его. «Ох, и мягко стелет, товарищ подполковник, — он сразу же доложил любимому начальнику, решив ни при каких обстоятельства не называть его майором. — Не знаю, как и быть мне…»