Читать «Газета День Литературы # 103 (2005 3)» онлайн - страница 29

Прямо под ногами у прохожих, там, где высится екатеринбургский храм, помню ещё как-то нелепо притулившуюся к земле небольшую мемориальную доску с надписью: "На этом месте в ночь на 17 июля 1918 г…." Рядом — крохотный букетик засохших полевых цветков. Зато на фасаде самого храма — огромная растяжка-реклама концерта заезжей московской знаменитости, известного оперного певца, выступавшего вместе с большим церковным хором. Назывался концерт просто и величественно: "Боже, царя храни!". Есть в жизни минуты, когда весь абсурд и всю тщету земного бытия ощущаешь как-то нестерпимо горестно и ясно, особенно остро.

Отчего же всё-таки, подумалось мне, разрекламированный голливудский "блокбастер" на сакраментальный библейский сюжет получился столь механистически холодным, прямолинейно иллюстративным, художественно убогим и бесчувственным, как, впрочем, и всё, что снимается по ту сторону Атлантики не только на исторические, но и на любые иные темы? Отчего какой-нибудь малобюджетный, без всяких компьютерных ухищрений снятый, "простой" и старый, пусть даже чёрно-белый фильм из кинематографической классики трогает душу сильнее и глубже, чем все эти алгебраически, рассудочно вычисленные "крупные" и "общие" планы, громоздкие декорации, потоки бутафорской крови, обилие массовых сцен, помпезная многозначительность и костюмная роскошь? Столько технологических и производственных усилий, такое обилие светотехники и людей, дорогостоящего реквизита, грима, париков, мелких деталей и подробностей быта, скрупулёзно выстроенные диалоги на арамейском языке, о котором ныне имеют приблизительное понятие лишь несколько узких специалистов-языковедов — и всё, как вода в песок, как "в одно ухо влетело, в другое вылетело" — мимо души, мимо сердца, мимо сострадания и сочувствия. Чем, хорошо бы в точности знать, подлинное произведение настоящего искусства отличается от своего подобия, от имитации, от грубо и по-ремесленному сработанного суррогата? Почему "Дама с горностаем", портрет Жанны Самари или "Неизвестная" Крамского — безоговорочные, близкие каждому сердцу шедевры, а "Портрет жены" художника Шилова — всего лишь псевдоклассическая стилизация под "изячную жизнь", аляповатый цветистый лубок, годящийся разве что для оформления "подарочных" конфетных коробок? Почему от флорентийских или венецианских палаццо, от Петергофа или площади Зимнего дворца, от панорамы Кремля, от похожих на застывшие в камне сновидения творений Гауди захватывает дух, а гигантские архитектурные циклопы "сталинского ампира" или нынешнего "Донстроя" лишь безысходно угнетают своей безликостью и пошлостью? Как это так случилось и вышло, что, когда выходили на сцену знаменитые мхатовские старики М.Яншин, А.Грибов, П.Массальский, О.Андровская или А.Тарасова, когда на петербургских подмостках царствовали Н.Черкасов и Н.Симонов, весь зрительный зал тотчас немел, переставал шушукаться и жевать шоколадки, вслушивался в каждое слово, забывал о повседневных тяготах и суете, в слезах, с наивной верой в торжество добра и преодоление горя? А спектакли сверх меры разрекламированного, хваленного-перехваленного записными критиками "Лейкома", раз от разу всё циничнее потакая вульгарным вкусам толпы, вот уже многие годы повергают лишь в зелёную тоску и смертоносную скуку. Почему одиозная Таганка без Высоцкого, Славиной, Демидовой и Филатова на наших глазах превратилась в тривиальный местечковый капустник?