Читать «Газета День Литературы # 105 (2005 5)» онлайн - страница 8
Давид Самойлов
Свою статью я назвал "Завещание Шолохова". Разумеется, каждый читатель произведений писателя вправе сам определить для себя, что именно завещал ему и всем нам великий Шолохов.
Однако нельзя забывать и того, что в литературе (русской, во всяком случае) жизнь писателя, судьба его — в не меньшей, если не в большей степени определяют значимость сказанного им слова, нежели искусность этого слова и его литературная мастеровитость. И это — по меньшей мере! Здесь — неуклонное пушкинское, моцартово требование добра и правды. Глубоко соприродное русскому человеку вообще.
Поэтому мне хотелось бы остановиться на двух эпизодах в жизни Шолохова, думается, особенно значимых для нас сегодня.
1. Интернационализм второй свежести
В мире, где есть Бог — нет места случаю. Я думаю, глубоко неслучайно и символично то, что столетний юбилей Шолохова совпал с 60-летием нашей Победы. Есть о чем задуматься, перечитывая "Они сражались за Родину" и "Судьбу человека". И вот, что знаменательно — если "Тихий" наш батюшка "Дон" буквально покрывается "рябью" от интернациональных вкраплений (в полном соответствии с исторической правдой Революции и Гражданской войны), то произведения Шолохова о Великой Отечественной войне (опять-таки, в полном соответствии с исторической правдой) — культурно и национально монолитны. Это произведения о войне русского народа!
Оно тем более знаменательно, что в последнее время отнюдь не из официоза и либеральной тусовки (кому по должности и разнарядке полагается), а из патриотического лагеря все чаще и чаще раздаются голоса в защиту "интернациональной правды" о войне. Оказывается, были грузины, закрывавшие собой амбразуры (это в пику Александру Матросову). Да, действительно были. Были татары, защищавшие Брестскую крепость. И это было. Но почему-то все это, как и в "добрые советские времена", весь этот интернационализм и помощь "братским народам" пытаются вновь устроить за счет одного народа — великого и многострадального русского!
Нам предлагается в очередной раз помолчать о том, что на одного татарина, погибшего у ворот Брестской крепости, пришлись сотни и тысячи русских полегших по правую сторону Буга. А это уже немного оскорбительно для памяти моего отца, потерявшего в утро 22 июня 1941 года своего друга и земляка, соседа по казарме от разрыва первой немецкой мины. А также половину своей роты от попаданий последующих мин и снарядов. Нам предлагается забыть свидетельство маршала Советского Союза Баграмяна (согласитесь, достаточно редкая для русского человека фамилия) о том, что если перед наступлением ему присылали пополнение с нерусским большинством, он тут же их отправлял в тыл — на охрану коммуникаций. И я уже не говорю, о таком восторженном (хотя для кого-то наверняка и сомнительном) свидетеле нашей Победы, как Георгий Иванов, написавшем в победном мае 45-го:
И если мир-то уже давно для себя решил, что спасла его Америка, то и шут с ним, с миром. Но вот, когда Россию пытаются лишить спасших ее "русских рук" — становится как-то не по себе.
