Читать «Ответственность» онлайн - страница 2

— Ну, ладно…

Он выпустил руку и, задыхаясь, будто бежал за трамваем, который увозил ее, выкрикнул:

— Я вас люблю!

Она задрожала, хотя была очень теплая и очень белая ночь. Чтобы придать себе бодрости, попыталась улыбнуться.

— Так скоро? Не может быть.

— Может. Это вам так кажется, потому что вы парашютистка и потенциальный медик. А я музыкант, у меня душа… Я лучше знаю.

Эти слова окончательно покорили ее. Любовь, которую она так ждала и которой так боялась, оказалась большой, лохматой, бережной и, главное, веселой, легкой.

Дома бабушка спросила:

— Это ты с кем там стояла?

— Не знаю. Зовут Иван. Познакомилась в трамвае.

— Трамваи-то давно не ходят. Ты на часы погляди.

Тася поглядела: три часа. Да, трамваи не ходят. Бабушка спросила:

— Как это ты объяснишь?

Тася весело объяснила:

— Кажется, я его люблю.

Бабушка приподнялась на постели:

— Приведи его завтра ко мне.

Настало завтра. Они встретились неподалеку от ее дома. Тася очень боялась, что она ошиблась, что он совсем не такой, каким показался ей вчера, а обыкновенный, как и все. Тогда что?

Она надела свое самое лучшее платье, белое, шифоновое, в красный горошек и с красной каймой. Долго причесывалась, так, чтобы волосы казались небрежно заброшенными назад. Увидав его, она поняла, что и он тоже надел лучший костюм и тоже, наверное, старался придать своим красивым волосам поэтический беспорядок. Все для нее.

Он спросил:

— Куда пойдем?

— Не знаю.

— К Марии Магдалине?

— Все равно.

Мария Магдалина — это была такая церковь на берегу Невы. Теперь в этом здании кино «Рассвет». Давно уже. Но все по старой памяти так его называют. В кино они не попали, но рядом оказался очень уютный садик. Несколько парочек там уже гуляли. Ночь была белая, но все-таки от кустов падала какая-то тень. А может быть, им так показалось, только в тени они поцеловались. Все равно никто на них не обращал никакого внимания.

Потом они пошли по Малоохтинскому, вдоль Невы. Вода опаловая, как белая ночь, без блеска и без движения. На другом берегу силуэт Александро-Невской лавры, в переливчатом светлом сумраке ее купола, лишенные блеска. Иван что-то рассказывал про лавру. Тася спросила про Марию Магдалину, кто она:

— Наверное, какая-нибудь выдающаяся святая?

— Святая? Нет. Она была выдающаяся грешница. Кто-то мне говорил. Или я сам прочел. Не помню…

— Тогда за что же ей такой почет?

Этого он не знал, и они решили, что попы нарочно так все перепутали, чтобы никто ничего не понял.

Спустились вниз к перевозу. Приткнувшись к маленькой пристани, дремал пароходик. Посидели на скамеечке. В большой реке отражалось необъятное небо, а они вдвоем сидят такие маленькие… Тася сказала:

— Перевозик.

Иван почувствовал, что за одно это слово он полюбил и его, этот перевозик, именно перевозик, а не перевоз, как его называют все. И что он любит все, к чему она прикоснулась рукой или словом, — все равно. Все в его глазах преобразилось и приобрело особое значение, словно он попал в сказочное царство. И вот она — принцесса в белом горошковом платье, которая одним только прикосновением простые вещи делает необыкновенными.