Читать «Политический сыск (Истории, судьбы, версии)» онлайн - страница 28

Хорошо предвидел Бенкендорф. Уже через год взрывные статьи Белинского появились в журналах «Телескоп», «Отечественные записки», «Современник». С тех пор они стали головной болью Третьего отделения. Еще бы! Каждое его опубликованное и неопубликованное выступление становилось событием для интеллектуальной России. Одно письмо к Гоголю в июле 1847 года чего стоило. «Неистовый» Виссарион писал о российской действительности как об ужасном зрелище и требовал уничтожения крепостного права, отмены телесных наказаний, соблюдения законов. А тон был каков! Послание прямо-таки дышало революцией. До 1905 года считалось это письмо запрещенным и ходило по рукам подпольно.

Дубельт иногда вспоминал тот разговор с Бенкендорфом о переубеждении заблудшего. Но думал иначе. Он страстно сожалел о смерти Белинского.

 — Рано ушел. Мы бы его сгноили в крепости!

И это Дубельт, ученик Бенкендорфа, о котором Герцен сказал: «Он был всегда учтив».

Нет, не получалось тогда у политической полиции переубеждать оппонентов режима, поэтому и методы оставались прежними: узнавать и пресекать. Третье отделение благодаря своей агентуре неплохо было осведомлено об оппозиции императору. Было революционное течение, с которым больше всего мучились — Герцен, Белинский, Сунгуров, братья Критские. Было либеральное — «славянофилы» и «западники», — которые сходились в одном: революция не нужна, а нужны реформы сверху с учетом народного мнения. И еще, правда, их одно объединяло: и «славянофилы» и «западники» состояли в картотеке Третьего отделения: И. Аксаков (славянофил), К. Аксаков (славянофил), Т. Грановский (западник), К. Кавелин (западник), И. Киреевский (славянофил), П. Киреевский (славянофил), С. Соловьев (западник), Б. Чичерин (западник), А. Хомяков (славянофил)...

Отношения с Третьим отделением: Чаадаев

Среди «западников» блистал Петр Яковлевич Чаадаев.

Одетый праздником, с осанкой важной, смелой, Когда являлся он пред публикою белой С умом блистательным своим, Смирялось все невольно перед ним!

Это о нем его современник — Ф. Глинка.

Боль Бенкендорфа — Чаадаев, энциклопедически образованный, в прошлом офицер гвардии, участник войны с Наполеоном, друг Пушкина и декабристов. Когда произошли события в Семеновском полку, царь был за границей, в Тропау. И к нему был послан офицер с сообщением. Им оказался ротмистр лейб-гвардии гусарского полка Петр Чаадаев. Но служебного рвения не выказал, безостановочной скачкой себя не утруждал, ехал с комфортом, отдыхал на неблизкой дороге. А австрийский гонец на сутки раньше привез известие о делах в российской гвардии для князя Меттерниха. И тот сообщил об этом Александру, да еще с намеками, на непрочность престола. Какой же был конфуз, когда сутки спустя Петр Чаадаев предстал перед очами императора. Гнев царя накрыл и Бенкендорфа, хотя и на излете. Но то, что расположение императора он потерял надолго, — факт неоспоримый. А ротмистр получил отставку. Правда, до конца жизни жалел, что не получил при этом чин полковника, «потому что хорошо быть полковником, очень звучное звание».