Читать ««Криминалистический экстрасенс» Вольф Мессинг: правда и вымысел» онлайн - страница 71

В Советском Союзе Калинский, по его словам, был уже пять лет. В присоединенном Каунасе он был директором фабрики парфюмерных изделий «ТЭЖЕ» и очень подружился с Полиной Семеновной, которая и устроила ему перевод в Ташкент. Как? Полина Семеновна кто? Так это же Жемчужина! Жена Молотова, хорошая женщина с хорошим еврейским сердцем, настоящая идише маме! Ей была подчинена косметическая промышленность…

Что и говорить связей с важными людьми было у Калинского хоть отбавляй. Здесь, в Ташкенте, он тоже знался с партийными и правительственными шишками. Бывал у Тамары Ханум, народной артистки СССР, дружил с известным певцом, бывшим кантором синагоги, крутил роман с прославленной киносценаристкой. Поскольку у него была невзрачная фигурка и довольно заурядное лицо, я думал: какой же ум и какое сердце должно быть у этого скромного на вид человека, если он пользуется таким успехом?

Иногда Калинский рассеянно вынимал из кармана какую-нибудь дорогую вещицу — кольцо с драгоценным камнем, старинную брошку, золотой портсигар. Я как-то не удержался и спросил, как ему удалось все это вывезти?

Он ответил, что большинство из этих вещей ему не принадлежат. Вокруг такое горе, война согнала людей с насиженных мест, к нему прихо-дят несчастные эвакуированные, освобожденные из ссылки и просят по-мочь продать вещи, чтобы купить себе кусок хлеба. А у него есть кое-какие знакомства и иногда удается найти покупателя. Рубль с каждым днем все более обесценивается и многие сведущие люди считают, что в это беспокойное время лучше держать капитал в золоте и драгоценностях.

Его благотворительность я, конечно, взял под сомнение, но о том, что рубль все больше и больше обесценивается, я знал. Мой Лазарь Семенович мне уши про это прожужжал. И я попросил Калинского сделать мне одолжение: достать немного золота и бриллиантов. И — о, дурак я, дурак! — какое-то количество долларов.

У Калинского времени всегда было вдоволь. Он рассказывал, что проводит вечера в хороших домах города, где якобы волочится за дамами, скучающими без мужей-фронтовиков. Играл он и в карты и говорил, что ему везет, что он всегда в выигрыше. А вообще-то — как он как-то сооб-щил мне, оглянувшись сперва по сторонам, — он находится в распоряжении правительства для каких-то особо важных поручений.

После моего возвращения с гастролей по Сибири, сопровождавшихся историей с подаренным армии самолетом, Калинский поздравил меня с выпавшей на мою долю честью. Но увидевши мою довольно кислую мину, быстро добавил: «А золхен вей!» А потом еще тише, многозначительно, принятую у нас фразу: «Рука дающего не оскудеет!» И я подумал — он знает, каково у меня на душе!

Когда я через несколько недель после этого вернулся с гастролей по городам Средней Азии, то застал Калинского очень оживленным. Он похвастался, что получил лестное и очень интересное задание: содействовать укреплению советско-иранской торговли. Он в постоянном контакте со смешанной комиссией, обосновавшейся в Туркмении, в городе Мары. С подъемом рассказывал, что уже дважды ездил на перевалочный пункт в Душак на самой иранской границе, и что у него там завелись друзья на той стороне, с которыми он кутил в иранском кишлаке Калезоу. Там нет даже отзвуков войны. Есть все, чего душа пожелает. А цены, цены! — все неимоверно дешево!