Читать ««Криминалистический экстрасенс» Вольф Мессинг: правда и вымысел» онлайн - страница 60

Ну, а чем я могу ошарашить клиентуру? Поместить свою морду с крючковатым носищем и оттопыренными ушами? Любуйтесь, мол, вот Вольф Мессинг с Горы Кальвария… Стоп! А ведь «Гора Кальвария» — это совсем неплохо. Священный город, праведники, паломники, густой мистический соус. А если вот так: раввин Вольф Мессинг с Горы Кальвария предсказывает, угадывает — и так далее?

Я снял комнату на улице Новолипки в еврейском квартале Варшавы, нанял старичка-пенсионера для переписки, заказал в типографии варианты гороскопов и начал давать объявления, которые вы сами читали — и, заметьте, очень хорошо запомнили! Колесо закрутилось. Начали поступать письма. «Достопочтенный пан Раввин, помогите, не знаю, как быть…» Люди просили совета по делам любви, семейного счастья, имущественных отношений. Даже хотели, чтобы я угадывал для них счастливые номера лотерейных билетов! Это я-то, человек, который на четвертом десятке не сумел еще наладить свою собственную жизнь, был горьким кабцаном, никому не нужным бобылем… О, если бы я умел угадывать номера лотерейных билетов, которые выигрывают! Я показал бы тогда всем, как жить! Пока же я ходил в соседний ларек и обменивал на злоты почтовые марки, приложенные к письмам.

Лотерея не лотерея, а я, кажется, впервые поставил на хорошего коня. Письма поступали регулярно, я смог снять отдельную квартиру, стал даже ездить отдыхать в еврейский пансион в Сродборове под Варшавой. Я уже стал кем-то: стоило назвать свое имя и фамилию, как люди сразу величали меня раввином и заискивающе улыбались. Когда я приезжал в наше штетеле на праздники к отцу, которому, конечно, помогал деньгами, то даже наши евреи стали ко мне относиться с уважением, приглашали в гости, спрашивали совета. Местные польские интеллигенты — ксендз, директор школы, аптекарь охотно со мной беседовали, даже на политические темы. Я стал хорошо одеваться, посещать лучшие рестораны, ездить на извозчиках. Вокруг меня стали увиваться шахдены, предлагая заманчивые партии: девиц из обедневших семейств, состоятельных вдовушек, соблазнительных разведенных красоток. Но я уже привык к холостяцкой жизни и в ближайшем будущем жениться на собирался. Не возьму греха на душу: несколько лет мне жилось хорошо, никаких забот.

Вот, говорят, что в Польше царил антисемитизм. Оно так, наверное, и было, но я этого никогда не чувствовал. Кордонки помогли мне начать новую жизнь. Я ездил к ним в деревню, когда они состарились. Там меня принимали как члена семьи. И во всей деревне ко мне никто плохо не относился, хотя моя национальность написана на моем лице. Да я ее и не думал никогда скрывать. Я старался ничем не выделяться, всегда жил своим трудом, развлекал людей, предоставлял им иллюзии, — а ведь в этом нуждается каждый…

Старая жизнь кончилась, когда Гитлер напал на Польшу. евреи побежали на Восток, где уже наводила свои порядки Красная армия. До Буга, где проходила демаркационная линия, добраться было нелегко. Советские пограничные посты чинили всякие препятствия, не понимая, почему так бегут евреи: они понятия не имели о том, как относятся к нам немцы. Да и Гитлер ведь был у них тогда еще союзником.