Читать «Пять имен. Часть 2» онлайн - страница 213

— Глядите, живет! Живет! Сам святой Себастьян, покровитель храмового притвора, зримо присутствует среди нас и дает нам ободряющие знаки, наши молитвы услышаны. Он сопричастник наш, помолимся.

Но мессер Ринальдо дельи Альбицци, который не доверял никогда и никому, весьма наслышанный о движущихся куклах и вычурных полых статуях праздничного механика маэстро Альберто и подобных ему мастеров, подобрался к барельефу и, сопя, обшарил и обнюхал тело Себастьяна, как кухарки на рынке с подозрением щупают убоину, он даже простукал перстнем колени, голени и податливое чрево изваяния — не скрывается ли за неведомым изображением соглядатай — но барельеф послушно отозвался долгим и печальным гулом литья тщательной отделки, на прикосновения перстня лишь раз отозвавшись странным резким звуком, похожим на атакующий клич ловчего сокола.

Удостоверившись, что наушников в храме нет, мессер Ринальдо взгромоздил свои тучные телеса на кафедру проповедника и, обливаясь пОтом под алой мантией, отороченной беличьим мехом, повел такие речи:

— Доколе мы, люди достойные и знатные будем терпеть самоуправные порядки черни? Народ обнаглел, младшие цехи диктуют свою волю именитым горожанам и даже не стесняются облагать их новым налогом, на какое-то жалкое никому не потребное городское ополчение, укрепление крепостных стен и прочий вздор! Куда ни взглянем, везде, в Священной Римской Империи, в королевстве Французском, во Фландрии перед дворянами заискивают, им оказывают почести, они одеваются в парчу, пурпур и меха, составляют пышные кодексы и гербы, и могут любого мерзавца горожанина или смерда вздернуть на воротах и не понести никакой кары за эдакий пустяк, уж я молчу о том, что любому дворянину принадлежит всякая пригожая невеста — он имеет право попробовать любую вилланку, какая придется ему по вкуса, а как живем мы? В растреклятой Тоскане введено право ношения уличного или гражданского меча и теперь всякая худородная тварь имеет право вступить в бой с именитым горожанином, защитить свое жилище и даже — о, ужас! Победить дворянина!

Говоря это, мессер Ринальдо, ворочаясь на тесной кафедре, будто сивуч в лохани, бряцал вызолоченными шпорами и выставлял напоказ громадный толедский клинок с серебряным эфесом в форме головы Сестры Горгоны с раззявленной пастью и змееголовыми космами.

Багровея лицом, мессер Ринальдо кричал:

— Где прежний титул «dominus»? Где падающие ниц под копыта моего боевого коня рабы, рабыни и рабьи выродки? Мы докатились до того, что дворянский титул покупается шутами и жонглерами потехи ради! От прежних пышных привелегий осталась смехотворная малость — право быть изображенным верхом на коне в церкви, где несчастный, обделенный чернью дворянин обретает покой! Мало того — за один и тот же проступок мы, дворяне, гранды и магнаты, соль и гордость тосканской земли подлежим более суровому наказанию, чем всякая городская разменная мелочь! Вот до чего ваши свободы и права людей доводят!