Читать «Пять имен. Часть 2» онлайн - страница 194

И в жаркий, как жаровня жертвенника, полдень, мессера Козимо Медичи колотил озноб, сводивший лопатки и челюсти.

Думая найти успокоение, мессер Козимо вошел в церковт и стал молиться перед статуей Мадонны Доброго Совета.

В полдневный час церковь была безлюдна, малый свет проникал в ее тусклые окна, по бедности убранства лишенные стекол, так что из кладбищенского сада в окна храма свободно впархивали малые птахи, проникали соломенные серпы солнечных лучей и медоносные пчелы, встревоженные тягостной знойной тишиной, какая устанавливается перед грозой.

Молясь, мессер Козимо с ужасом заметил, что статуя архангела по левую руку от Богоматери гневно поводит очами, а насурьмленные веки Благовестника миндально удлиннены словно у мавританского сокола.

Мессер Козимо подумал, что грезит наяву и продолжал молиться, стараясь не смотреть на статую, но каково же было его смятение, когда по щеке изваяния покатилась темная тяжкая слеза.

Мессер Козимо стремглав бежал из церкви, так будто изваяние могло преследовать его, и опомнился лишь на кладбище, а надо вам сказать, в старой его части уже не хоронили, и на плодородную землю распространились виноградные лозы, тяжкими гривами, они вились по стене, украшенной древней облупившейся росписью, изображавшей Страшный Суд и Воскресение мертвых.

Под копытами свирепствующих и ярящихся Коней Откровения, под сенью надкрылий ангелов-ратоборцев и дьявольской саранчи, в тени набрякших янтарными и киноварными соками гроздьев, спала дурочка Коломба.

Стояла тягостная жара, девица раскрылась во сне, и перепуганный мессер Козимо увидел ее белые бедра.

Сон девицы был не спокоен, она изгибалась, тянула руки, размыкала и смыкала губы, так что различим был влажный, как ягода вишни, язычок.

Мессер Козимо, несмотря на испуг, был очарован ее сладостной и желанной красотою, и оглянувшись на приоткрытые двери храма, прилег рядом с девушкой на прохладный камень гробницы и легонько поцеловал локон на виске ее, стараясь не потревожить ее сон, чуткий, как дрема горлицы.

— Есть мудрость в словах безумцев и детей — усмехнулся про себя мессер Козимо — истукан, испугавший меня, будто бы изгнал меня из храма, чтобы я мог полюбоваться обворожительной прелестью, которая тем и ценна, что лишена разума. Разве грешно, если я рассмотрю красавицу поближе, вдохну ароматы ее сновидений, или невинно приласкаю ее. Вот если бы на моем месте оказался мой негодный брат Лоренцо, девушке стоило бы поостеречься, я же не причиню ей никакого ущерба.

Словно в ответ на его размышления, Коломба тут же пробудилась от возможно притворного сна, и не закричала, но, напротив, отдалась мессеру Козимо с жаром и приятствием, с такими вывертами и хитростями, каких не ведают и шлюхи из Олтрарно.

Салернские врачи говорят, что сумасшедшие весьма любострастны.

Хитроумная дурочка не позволила мессеру Козимо встать, прежде чем он не одолел шесть перегонов кряду и так измотала его, что он, завершив труд, и извергнувшись в седьмой раз, заснул, как впал в беспамятство, прямо на теле Коломбы.