Читать «Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума» онлайн - страница 12
Борис Михайлович Сичкин
Когда я был в Москве, очаровательная женщина и великолепная актриса Аросева позвонила мне и спросила, имеет ли смысл связываться с Виктором Шульманом для проведения концертов.
- Несомненно, — ответил я. — Если хочешь покончить жизнь самоубийством, но не хватает силы воли. Еще ни один артист живым из поездок с Шульманом не возвращался.
Я долгое время ничего не слышал о Шульмане, и недавно в среде творческой эмиграции разнеслась радостная весть: Шульман привез на гастроли цирк, но гастроли сорвались, т.к. медведь укусил Шульмана за жопу. Увы, радость была преждевременной — как выяснилось, не медведь Шульмана, а Шульман, когда медведь, не желая с ним разговаривать, демонстративно повернулся к Шульману спиной, укусил медведя за жопу, и медведю до сих пор делают уколы от бешенства.
Несколько слов о ностальгии
Игорь Губерман
Я раньше не сомневался, что этой болезнью, ностальгией, страдают только русские. Выяснилось, что здесь, в иммиграции, евреи по ностальгии побили все рекорды. Страдают тупо и раздражают всех окружающих. Помню, еще в Италии, где мы проходили иммиграцию, в Остии около почты стояла группа иммигрантов и обсуждала меру страдания, которую они готовы вытерпеть, чтобы вернуться обратно в Союз: босиком по стеклам, в тюрьму, 10 лет готов отсидеть, но зато на родине...
И это не прошло и месяца, как они уехали. Кто же вас гнал?! Вы же все эти желания могли удовлетворить дома в спокойной обстановке. Встал с утра, походил немножко по стеклам, потом сел в автобус, поехал в одесский аэропорт. Там постоял, сошел с ума от счастья, тебя привезли в больницу, 15 кубиков аминазина в задницу, немного оклемался — опять по стеклам. Ну, а уж насчет тюрьмы — это желание удовлетворялось с гарантией. "Ничто Родину заменить не может. Наш дом там", — бубнят они с угрюмым трагизмом.
Вообще-то Родина — это место, где ты родился. Моя жена Галя страшно тоскует или делает вид, что тоскует, по родине. Галя украинка, родилась и выросла на Украине, там стала балериной, танцевала в киевском театре и т.д., но тоскует она не по родной хате и не по Украине милой, а по Москве. В отличие от Гали, ее мама еще в Москве действительно скучала по родине: "Хата... во дворе шелковица... коза белая... безрогая... Машенька", — мечтательно говорила она, любовно поглаживая бюстик Тараса Григорьевича Шевченко. И я купил ей хату в Лисовичах. Во дворе шелковица. Нашел козу — белую безрогую. И надо же случиться — Машенькой звали. Выдержала Мария Ивановна там ровно год. В один прекрасный день она появилась на пороге нашей московской квартиры налегке, бросив хату и, надо думать, от отвращения оставив там все вещи.
