Читать «Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I» онлайн - страница 240

В начале 1603 года графиня Ноттингем, при смерти заболевшая, пожелала видеть королеву для сообщения ей, по словам больной, важной государственной тайны. Елизавета отправилась к графине и нашла ее в безнадежном состоянии, близком к агонии, но в полной памяти, в совершенном самосознании. Не удаляя присутствовавших, умирающая тихим, прерывающимся голосом сказала Елизавете, присевшей у ее изголовья:

— Государыня, вы видите теперь страшную преступницу перед вами, грешницу перед Богом…

Заметив по выражению Елизаветы, что она принимает ее слова за бред, графиня продолжала:

— Я говорю сущую правду и заранее прошу ваше величество простить меня и тем успокоить мою совесть, усладить последнюю мою минуту…

— В чем же ваш грех перед Богом и преступление передо мной? — спросила ласково королева.

— Известно ли вам, что граф Эссекс накануне своей казни желал видеть меня? Я была у него в Башне, и он умолял меня, именем всего святого, передать вам перстень… этот самый, и напомнить…

Рыданья задушили голос больной. Вырвав у нее из рук перстень Эссекса, подаренный ему после возвращения из Кадикса, Елизавета, пожирая графиню глазами, бледная, как она сама, дрожа всем телом, повторила:

— Напомнить? Напомнить, о чем? Договаривайте все!

— Напомнить о вашем обещании в обмен на перстень оказать ему милость, какое бы то ни было его желание. Несчастный Эссекс, именем той минуты, отсылая вам перстень, просил о помиловании…

— А вы не исполнили его желания! — вскрикнула Елизавета, вставая с кресел.

— Муж мой, узнав об этом, запретил мне…

— Спасти жизнь своему сопернику? Он мог запрещать вам! Но вы, как женщина, не должны были повиноваться! Эссекс, Эссекс, — прошептала королева, прижимая перстень к посинелым губам с выражением отчаянья в тусклых глазах. — Бог может простить вас, графиня, — продолжала Елизавета, с негодованием отодвигаясь от постели умирающей, — но я, я не прощаю и не прощу никогда!

Через два дня графиня Ноттингем скончалась, и тем была, бесспорно, счастливее королевы. По возвращении во дворец Елизавета, в сильнейшем истерическом припадке, сжимая перстень в руках, упала на постель и до поздней ночи пробыла в каком-то самозабвении. На все расспросы фрейлин и прислужниц она односложно отвечала:

— Эссекс! Эссекс!!

С этого времени здоровье ее было окончательно надломлено, и вместе с телесными страданиями иногда проявлялось как бы расстройство и умственных способностей. На предложение докторов лечь в постель Елизавета отвечала выражением боязни, что она уже не встанет. Вместо того она приказала весь пол своей спальни обложить подушками и таким образом приваливалась то в одном углу, то в другом. Вместо прежней изысканности в одежде, доходившей до щепетильности, теперь Елизавета выказывала пренебрежение к самой себе и отвратительную неряшливость: по нескольку дней не сменяла ни белья, ни обуви, а между тем куталась в свою королевскую мантию, не снимая с всклокоченной головы малой короны! Вечером 24 марта она погрузилась в паралитическое состояние, уставив неподвижные, потухающие глаза в угол комнаты, и пробыла в этом состоянии девять дней, почти не принимая ни лекарств, ни пиши.