Читать «Искалеченная» онлайн - страница 76

— Как ты одета? Что случилось?

Дядя позвонил моему мужу, и тот поклялся не трогать мои документы. Но я все-таки пошла в префектуру и попросила дубликат карты. А несколько недель спустя дядя сказал мне:

— Ты была права, он взял документы и хвастался, что спустил их в канализацию.

Чтобы добиться моего подчинения, он перепробовал все — семейное насилие, деньги и теперь документы. И он приходил в бешенство оттого, что не мог снова стать моим хозяином.

Однако чем больше усиливалась его жестокость, тем активнее я боролась. После очередной ночи насилия социальный работник пришла к нам в дом:

— Я не могу оставить вас здесь. У меня нет для вас квартиры, но я найду угол.

Я попросила ее найти жилье в провинции, подальше от нашего квартала, можно в деревне, не важно где, я буду работать в поле. Она вернулась после обеда и повела нас, детей и меня, в социальный приют, где мэрия предоставила мне комнату на несколько дней. Но, наивная, как и всегда, я согласилась, к несчастью, выслушать моего кузена, пришедшего говорить со мной о детях, их отце, о плохой репутации, которую я создаю мужу. Кузен хотел вызвать у меня чувство вины!

И я пошла за ним. Если бы я не покинула тот приют, то была бы, может, устроена где-нибудь далеко от Парижа и начала новую жизнь в другом месте. Комната в приюте была неудобной, но в ней я была свободна, спокойна и не избита. Вместо этого я вернулась в дом, чтобы вновь испытать насилие. Я заставила себя помалкивать с того времени, как обещала мужу не говорить с ним. Но какая разница, как бороться — словами или молчанием? Все равно я получала удары.

Из того ужасного периода своей жизни я вынесла урок: если затевается ссора — молчу.

Однажды близкий мне кузен предложил переехать с детьми на некоторое время к нему, чтобы немного успокоить всех. Он жил где-то в районе Ивлин. Я не работала, были каникулы в честь праздника Всех Святых, и я согласилась. Я начинала терять веру в себя. Если не найду квартиру, то наверняка сорвусь. К тому же я ничего не говорила маме о насилии, которому подвергалась, — мне было стыдно и не хотелось огорчать ее еще сильнее. Я могла жаловаться полиции или социальным службам, но не маме. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году я оказалась не единственной африканской женщиной в такой ситуации, но мои сестры по несчастью предпочитали терпеть унижения- Избитая ночью, я делала все возможное, чтобы закамуфлировать следы на следующее утро. И бежать, всегда бежать, посещать чиновников мэрии для получения квартиры, искать работу.

Я осталась у своего кузена только на несколько дней. Жить у кого-то с четырьмя детьми без сантима в кармане — нелегко. Но мы получили передышку.

На пятый день школьных каникул, в пятницу, я оставляю детей и еду в Париж, чтобы посмотреть, начислили ли мне пособия. Если начислили, то я куплю кое-что на обратном пути. По дороге что-то подсказывает мне: «Тебе нужно позвонить в мэрию, никогда не знаешь, что тебя ждет».