Читать «Секреты и сокровища» онлайн - страница 97

— Примас Потоцкий, — издевательским голосом читает Хабанера. — Роман из жизни средневековой Польши!..

Дашка, вся красная, плюхается на свое место и незаметно начинает опять стучать по клавишам. Как дождик, сначала редко и задумчиво, а потом часто-часто, а потом единым слитным потоком.

3

Стажёры препираются:

— Сколько времени?

— Сейчас четыре утра по Гринвичу.

— Нет, шесть.

— А почему у меня в программе восемь, а на компьютере — десять пятнадцать?

— Потому что у нас на компьютерах часы спешат на пятнадцать минут, а время внутри программы вообще непонятно какое.

— То есть, новости будут через два часа?

— Почему через два?

— В двенадцать тридцать?

— Да нет!! Не в двенадцать, а в шестнадцать тридцать!!!

— По Нью-Йорку?..

Дашка переводчица, в желто-белых кружевах. От нее пахнет свежим имбирем. Дашка переводчица светится изнутри. Со съехавшими бретельками, потряхивая легким пухом, который растет у нее на голове, это существо останавливается у компьютера Хабанеры, и блаженно бормочет:

— Совокупились… совокуплялись… Разве так можно?

— Кто совокуплялся?

— Два акционерных общества? — Так можно?

— Лучше «сливались», — отрезает Хабанера.

— Нет! — отвергает Дашка. — Понимаете, их обоих купил один и тот же человек. Значит, он их сово-купил. Значит, они совокупились! Правильно?

Дашка-переводчица взмахивает рукой: семь тоненьких золотых браслетов звякают, чен-н-нь, — опрокинута на ковер ваза с цветами, гнилая вода разливается.

— Иди и работай, — резко говорит Хабанера. — Не мешай мне.

Хабанера с сигаретой в зубах у окна в коридоре, в жидких лучах солнца. Из окна бьет жаркий бархатный ветер. Вымерший двор сияет в полной жаре, не колышутся перекрученные старые тополя. В широкое окно видно вышку и мост, железные крыши заводов, вдали поблескивает Залив, а над ним, заполоняя все небо, начинается туча.

Кажется, сзади кто-то есть.

Точнее, появляется. Загружается, как сайт.

Сначала глаза, молодые и насмешливые.

Потом — майка с видом Нью-Йорка, на которой все небоскребы целы.

Потом — волосатые ноги в мятых широких шортах до колен и старых потрепанных кедах.

Потом — лицо, некрасивое и неправильное, как будто его долго мяли, обдумывая, а потом со зла хрястнули, но в середку не попали.

Густые волосы лежать не желают, разваливаясь, как лес с просекой, а во лбу справа имеется вмятина.

Нет, даже не вмятина, а пробоина.

Видимо, некогда ему снесло полчерепа, и удалось собрать только часть осколков.

— Привет, amigo, — говорит он. — Я — Пальяныч, ваш новый сисадмин. А тебя как зовут?

— Хабанера, — несколько возмущенно представляется Хабанера.

— Не обижайся, — предупредительно улыбается Пальяныч. — Я такой, неформальный. Неформатный. Я всем «ты» говорю. Но я очень хороший специалист, — Пальяныч поднимает кривой палец. — Очень хороший. Вот смотри, Хабанера. У тебя есть какие-нибудь пожелания по работе системы?

— Нет, — Хабанера глядит в окно, стоя к Пальянычу в три четверти оборота. Почти задом.

— Врешь, — радостно смеется Пальяныч. — У тебя есть пожелания. Ты бы хотела работать от электрической розетки и круглые сутки. Угадал?