Читать «Логорея» онлайн - страница 6

Я склонен полагать, что Джонатан Летем, отойдя от первого эстетического шока, не стал бы недовольно морщиться, глядя, как я читаю его «Бастион одиночества», сидя у бассейна. Зачитавшись, я не вставал с шезлонга, я вообще практически не мог шевелиться. Я так хотел прочитать его роман до возвращения домой, что первая половина месяца началась с жуткой неразберихи. Происходило все примерно так: «Быть Джоном Макэнро», «Пора остановиться», «Бастион одиночества». Только я взялся за небольшую книжку Тима Адамса про знаменитого теннисиста Джона Макэнро, как по почте пришел «Бастион», и я засел за него, но поскольку книга оказалась очень хорошей, в моем вкусе, я решил оставить ее на время отпуска и сначала дочитать про Макэнро. Но книжка эта оказалась слишком маленькой, и мне надо было за чем-то скоротать время до отпуска, поэтому я и перечитал «Пора остановиться» (которая, в свою очередь, оказалась слишком длинной, и до «Бастиона» я смог добраться лишь на третий день недельного отпуска).

В прошлом месяце я читал много Сэлинджера, и он упоминается во всех трех этих книгах. Тим Адаме вспоминает, как читал «Выше стропила, плотники», стоя в очереди за билетами на матч Макэнро на Уимблдонском турнире в 1981 году; у семнадцатилетнего Адамса была такая теория: он считал Макэнро «современным Холденом Колфилдом, у которого нет ни возможности, ни желания взрослеть... который вечно обрушивал свой гнев на лживых важных людей – судей на линии, организаторов турнира с рациями». Позже он напоминает, в какую школу ходил Макэнро – это была школа-пансион Бакли Кантри, «построенная по тем же принципам, что и школа Пэнси». А Фрэнк Конрой тем временем учился в средней школе № 6 имени Сэлинджера. (Кстати, книгу Адаме написал великолепную. Остроумную и глубокую. К тому же он легко и без претензии говорит о спорте. А еще Адаме написал очень «английскую» книгу – о поединке Макэнро с самим турниром, с Англией того времени. Он увидел в теннисисте странное, но точное отображение эпохи Маргарет Тэтчер. Вот моя любимая фраза Макэнро, которую я раньше не слышал: «Я так отвратителен, что вам не стоит на меня смотреть. Все вон!»)

А потом, начав читать «Бастион одиночества», я обратил внимание на этот отрывок: «Самым мастерским ударом считался тот, после которого мяч перелетал через ворота дома напротив. Казалось, у Генри такой удар получался всегда, когда он только хотел, и для всех оставалось загадкой, каким образом у него этот удар иногда не выходит». Сравните с этим отрывком из «Симор: Введение»: «Но главный козырь заключался в том, чтобы мячик летел высоко и стукался о стенку противоположного дома, так чтоб никто не мог его перехватить, когда он от этой стенки отскакивал. <...> А Симор почти всегда выбивал очко, когда участвовал в этой игре. Когда другие мальчишки нашего квартала выбивали такое очко, это считалось случайностью – счастливой или нет, смотря по тому, в твоей или в чужой команде это произошло, но если уж Симор промазывал, то всегда казалось, что это случайно». Забавно, вы не находите? (Кстати, не стоит искать здесь хитрого умысла. Это забавно, но не более того. В книге Летема страниц, наверное, пятьсот, но там нет ни намека на произведения Сэлинджера, если не считать этого едва слышимого отголоска.) Отчасти все три книги – о юности, о запутанной жизни, об Америке, и пусть тема может показаться слишком широкой, чтобы кто-нибудь смог назвать ее только своей, Сэлинджер как-то сумел это сделать (без него тут никак не обойтись). Совершенно очевидно, если вы будете писать книгу, в какой-то момент вам придется признать, что Сэлинджер сказал о многом до вас.