Читать «Логорея» онлайн - страница 38

Но «Дэвид Копперфилд» все же оказывается на одном уровне с «Холодным домом» и «Большими надеждами», поскольку это очень добрый и на удивление современный роман. Например, там хватает текстуальной рефлексии: согласно работе Эдгара Джонсона (правда, больше я нигде не нашел), полное название романа звучит как «Жизнь и наблюдения Дэвида Копперфилда, младшего из бландерстонского „Грачевника», которые он ни в коем случае не собирался издавать». Кстати, к вопросу о текстуальной рефлексии. Последний аргумент любого нечистого на руку критика – это предложение из серии «По большому счету это книга о самой книге / это фильм о самом фильме». Я и сам его использовал, когда писал много рецензий, и теперь могу честно заявить: глупость это. Ведь в нем говорится лишь о том, что книга или фильм обращают внимание на художественную, вымышленную свою природу, но это утверждение ничего не объясняет, и потому критики никогда не рассказывают, что же именно говорит о себе книга или фильм. (В следующий раз, когда вам встретится это предложение – а если вы читаете много рецензий, это обязательно случится в течение недели, – напишите автору рецензии и попросите его разъяснить свою мысль.)

Как бы то ни было, в жизни Дэвида Копперфилда всегда находятся мгновения, когда он может с сожалением и трепетом задуматься о прошлом. В книге особое место занимают воспоминания, а в собственном жизнеописании всегда смешиваются воспоминания и вымысел. Диккенс мастерски использует это смешение, ни один его роман не вызывал у меня столько эмоций. А еще в «Дэвиде Копперфилде» мне показалось необычным, как тонко очерчены некоторые персонажи и их отношения. Диккенс вряд ли тяготеет к сложности, но иногда одна побочная сюжетная линия накладывается на другую, один второстепенный персонаж на другого, и так до тех пор, пока повествование не потребует дальнейшего развития основной сюжетной линии. Но есть в романе и допущение, причем в самом современном смысле, что люди в браке могут быть несчастны, а еще герои Диккенса чувствуют ту безымянную тоску, которую стоит ожидать от апдайковского Кролика Ангстрома, а не от того, кто полромана распивает пунш с мистером Микобером. Диккенс, конечно, находит викторианское средство от болезни XX века, но все же... Среди пометок, сделанных перед написанием этой колонки, я обнаружил фразу «Он с другой планеты», в то время как Дэвид Гейтс в предисловии вопрошает: «Он марсианин?» А ведь некоторые его не ценят. Находятся и такие, кто называет его «худшим писателем за всю историю английской литературы». Ну да, конечно. Можете поверить им, а можете встать на сторону Толстого, Питера Акройда и Дэвида Гейтса. Ну, и я там же. Выбор за вами.

С тех пор, как я начал писать эту колонку, со мною такого не было: дочитав книгу, я испытываю горечь утраты, я по всем ним скучаю. Давайте не будем лукавить: обычно, дочитав книгу, вы с радостью ставите для себя очередную галочку, но в этом месяце я жил в другом мире, полном незабываемых, удивительных и необычных людей, в мире смеха (надеюсь, вы знаете, как смешно пишет Диккенс) и историй, следить за которыми – одно удовольствие. Боюсь, мне какое-то время будет непросто читать сжатые, обрезанные и обглоданные до костей книги.