Читать «Мудрость йоги» онлайн - страница 60

Обращаясь к внутреннему миру, мы видим, что и там происходит та же борьба. Между человеком-животным и духовным человеком, между светом и тьмой. И здесь человек выходит победителем. Он как бы пробивает себе дорогу из Природы к Свободе.

Итак, мы понимаем теперь, что такое майя, и знаем, что философы веданты нашли, что выше майи есть нечто не подвластное ей и что если мы поднимемся туда, где находится это нечто, то и сами будем выше майи. Эта идея, в том или ином выражении, составляет основу всех религий. Но в веданте она представляет собой лишь начало религии, а не конец. Идея личного Бога, Творца и Вседержителя Вселенной, Правителя майи, или природы, согласно идеям Вед, – не конец, а только начало. Эта идея развивается до тех пор, пока ведантист не находит, что Тот, Кто казался ему находящимся вне человека, на самом деле живет в нем самом. Это Тот, Кто свободен, но думает, что он связан.

Человек действительный и кажущийся (I)

Велико доверие человека к своим чувственным впечатлениям, и тем не менее в жизни как отдельных людей, так и целых рас наступает время, когда, каким бы действительным они ни считали тот мир, в котором живут, у них невольно появляется вопрос: действительно ли все это существует? Даже к человеку, который не находит времени задавать себе подобные вопросы, каждая минута которого занята какими-либо удовольствиями, даже к нему рано или поздно приходит смерть, и он принужден бывает спросить: «Действительно ли все это было?» Религия начинается и кончается этим вопросом. Уже в отдаленной древности, у которой нет письменной истории, в таинственные сумерки мифологии, когда занималась тусклая заря цивилизации, мы находим тот же вопрос: «Что станется со всем этим? Что из него реально?»

Одна из наиболее поэтических Упанишад, Катха Упанишада, начинается вопросом: «У нас спорят о том, что будет с человеком, когда он умирает. Одни утверждают, что он уничтожается навсегда, другие настаивают, что он продолжает жить. Кто из них прав?» Ответы давались разные. Вся область метафизики, философии и религии полна ответами на этот вопрос. Но были стремления и затушевать его, подавить пытливость ума, спрашивающего: «Что же дальше? Что реально?» Пока, однако, существует смерть, все эти попытки будут одинаково безуспешны. Мы можем толковать сколько угодно, что не находим дальше ничего, и утверждать, что все наши надежды и желания ограничиваются настоящим, можем усиленно стараться заключить себя в тесные рамки наших чувств, но хотя бы все извне помогало в этом и весь мир соединился, чтобы помешать нам перейти за пределы настоящего, вопрос «Действительно ли смерть – конец всего, за что мы держимся как за самое реальное из всех реальностей, как за самое существенное из всех сущностей?» – будет возникать вновь и вновь. В момент смерти мир уходит от нас и исчезает, и, подойдя к краю этой пропасти, за которой расстилается бесконечная зияющая бездна, каждый ум, как бы он ни был тверд, отшатнется и спросит: «Да действительно ли это так? Действительно ли надежды всей жизни, созданные мало-помалу энергией великих умов, исчезают в одну секунду? Неужели они не имели никакого основания?» На этот вопрос необходимо ответить. Время не ослабляет его значения, но скорее усиливает. Кроме того, у всех нас существует стремление к счастью. Мы гонимся за всем, что может сделать нас счастливыми, и следуем за чувствами, безумно приводящими нас к внешнему миру. Если вы спросите, реален ли мир, у молодого человека, пользующегося в жизни успехом, он ответит утвердительно, считая его вполне реальным. Но этот же молодой человек через несколько лет, испытав, как счастье постоянно ускользает от него, скажет, что жизнь – иллюзия. Он видел, что его желания неисполнимы, что куда бы он ни шел, везде наталкивается на несокрушимую стену, через которую не может перейти, что результатом каждой деятельности чувств является реакция. Все преходяще: наслаждение и страдание, роскошь и богатство, сила и слабость, даже сама жизнь – все одинаково мимолетно.