Читать «Ортодокс (сборник)» онлайн - страница 41

Как и предрекал я в 1989 г. – в 1991 г. произошел «Ъ», который изменил мою жизнь. В 1996 г. должно произойти некое событие, которое даст новый толчок моей страшной, но и чудовищно избранной жизни, которую прожить тяжко, но каждый на Земле хотел бы, если бы результат показали сразу.

Канск-Енисейский. Кажется, здесь учился в первом военном училище отец. Просторное здание вокзала, переход, огромные буквы названия станции, деревянные домики, и впечатляющий простор и перспектива за городком. Там же за окраиной – спортивные самолеты и полчище вертолетов.

Перед Красноярском нашествие белых бабочек, капустниц. Блеклые, бледные, много и повсюду.

На вершину холма ведет дорога, но холм исчез, как только дорога открыла вершину.

Спиной к поезду на вергине сидели двое, один был стеклянный, во всем остальном очень похож на человека, но совершенно весь из стекла.

Сказочные пейзажи – ели, холмы, травы, земли, дома, сосны, березы – все хорошо, в меру и сильно, хотя и со вкусом.

Красноярск. Дыхание огромного города. Дачи за много километров до. Два мощных моста через Енисей. Обустроенность. Еще большая мощь, даже по сравнению с Иркутском. Вновь, как и над всяким городом, эфир наполняет информация, музыка, культура.

Очевидно, в Сибири сформировалась особая формация людей, которые уже в Сибири нашли свою родину. Большой исторический срок – три-четыре столетия. На ДВ нет еще такой формации.

Я хочу вновь приблизить Сибирь к Европе. Я хочу прошить Сибирь информационными скважинами. Это нужно и это возможно. Самодостаточность Сибири очевидна, а потому возможна и привлекательна для использования.

19 июня, 1994 г.

Туман спустился на землю, не стало тревожнее, стало бесконечнее, возвышеннее и опаснее.

У железнодорожной насыпи стоял дом не дом, а так избушка на курьих ножках, без окон и трубы, в приотворенную дверь были видны танцующие голые длинные ноги неопределенного пола и возраста, это была нижняя часть тела, начинавшаяся от пояса, точнее от талии.

Туман рассасывался, деревья проявлялись как на моментальном снимке. Нечеловеческая сила управляла туманом – как было ей угодно – от состояния безусловной силы до состояния безусловной слабости.

Дорога завернулась в нескончаемый круг, поезд встал на дыбы, и по вагонам можно добраться до неба.

Новосибирск. Мегаполис. Цивилизованный регион – огромное количество линий электропередач. На Оби. Большая, живая река. Как и в Красноярске – работающие люди, деятельные. Здание вокзала зеленого цвета. Плохо, что здание неосновательно. Кирпич покрыт штукатуркой. Насыщенность товарами очевидна. В киосках на перроне есть все. Носят газеты, книги. Понятно, уже иные приоритеты, люди живут, информация прежде всего.

Вокзалы Транссиба. Разные цвета, разные ассоциации. Хабаровск – серый, Чита – блеклая, желтоватая, Улан-Удэ – красновато-оранжевый, Иркутск – желтый, Красноярск – красный, а Новосибирск, как и Владивосток, – зеленый. Здание вокзала во Владивостоке – камерное, стильное, в эпохе, которая была со вкусом и довольством, неторопливая; а новосибирский вокзал отстроен в эпоху временщиков, грубо, в период царствования плебейской, однодневной, прагматичной вкусовщины; наконец, Владивосток – выход к морю, свободный выход в мир, это – геополитическое преимущество. Здание в Красноярске с претензией на стиль, попытка тонкая, но мощная, сделать функциональное здание. В Иркутске без особых претензий, но может быть поэтому здание получилось проще и вкуснее. Но самое стильное вокзальное здание было на станции Слюдянка, на Байкале: точное соответствие формы и содержания. И только на станции Зима новый вокзал. А так повсюду обветшание, запустение и безобразие.