Читать «Одиннадцать» онлайн - страница 87

Когда коптильня «заработала», и первый дымок стал просачиваться сквозь дерн, уложенный поверх жердей навеса, им предстояло ещё позаботиться о содранных шкурах. Растянув их для просушки между стволов близко стоящих осинок и привязанных к ним перекладин, что отдаленно напоминало рамы, учитывая дефицит гвоздей, напарники выходили из положения как могли, используя острые веточки и веревку – шкуры жалко было бросать, – могут ещё пригодиться.

Ливер пожарили стазу же, и ели его пока работали. А кости и оставшиеся куски мяса поставили варить. (То, что влезло в котел при первой закладке. Вообще, закладок оказалось аж шесть!) За пару-тройку дней пути, если мясо проварить, как следует, и залить топленым жиром в какой-нибудь емкости, оно не испортятся. Косточки и кости, особенно позвонки – для навара и чтобы было, что обсосать в лесной темноте «после отбоя» у костерка под ночным звездным небом, рассуждая о смысле жизни и необъятных просторах космоса. Романтика!

Провозившись ещё, как им казалось, часов до шести, уставшие, но сытые и довольные, они наконец-то могли себе позволить завалиться у шалаша на свои войлочные одеяла. В котле кипело варево, плескаясь на угли. Но и в этом положении они не позволяли себе бездельничать: Вова взял треугольник-ориентир, сделанный ночью из стрел, и начал вычислять и вычерчивать прямо на войлочном одеяле круги и градусы, прикладывая то так, то эдак, треугольник к своим фигурам, начерченным угольком. (Потом, когда он решил, что его расчеты верны, Володя накалил на костре гвоздь и на войлоке одеяла «увековечил» свои рисунки, слегка подпалив войлок.) А Ефим решал проблему, куда сложить вареное мясо, залитое жиром. Туески из бересты могут сломаться, и жир днём на жаре потечет, вымазав все и без того дефицитные вещи, а шкуры ещё не высохли, чтобы из них сделать что-то похожее на бурдюки.

Чтобы не мешать Володе, и самому поразмыслить, он поднялся и пошел ещё нарубить дров и зеленых веток для коптилки и Иван-чая нарвать – надоела смородина – кислая горячая водичка. А заодно и шкуры ножичком почистить от жира – быстрее подсохнут, и вонять меньше будут. «Была проблема – где еды добыть, стала проблема – как еду сохранить. А ведь всё это ещё нужно будет тащить. Пусть даже копченое, разделанное и чуть-чуть облегченное, но мяса килограммов тридцать-сорок чистым весом. Плюс вещи. Знать бы, что так всегда удачно будет заканчиваться охота – другое дело, не пришлось бы столько тащить. Но кто его знает, что там впереди? Может, вообще ничего больше порядочного добыть не удастся. Придется экономить. Ей-богу, Плюшкиным станешь, и голова треснет от хозяйственных проблем. Кстати, что с головами делать? Варить их точно не охота! Но ничего: глаза бояться, руки делают. Всё устаканится. Было бы что хранить! Повезло сегодня. Значить так это кому-нибудь надо!» – и Ефим перекрестился, поклонившись небу.

Ближе к закату, когда коптильня чадила, как надо, когда мясо бурлило, как положено, когда солнце ещё не зашло за горизонт и висело пурпурным шаром в вечерней дымке, мужики прогулялись, проверили плашки. Из одной пришлось выкинуть дохлую мышь, в другой была задавленная маленькая птичка (и её тоже выкинули), а остальные были пусты, хотя и сбиты со сторожков. Крупу всю подъели лесные мелкие жители. Решили больше не настораживать ловушки, а два «удачливых» сторожка, которые ни бог весть что, но поймали, они забрали собой, предполагая, что потом пригодятся.