Читать «Томас Торквемада (“Великий Инквизитор”). Его жизнь и деятельность в связи с историей инквизиции» онлайн - страница 17

Ересь упорствует – таков был приговор наблюдателей за мирными попытками Изабеллы и Фердинанда... В 1481 году в монастыре св. Павла в Севилье открылись заседания инквизиционного трибунала под руководством доминиканцев, провинциала Михаила Морилло и викария ордена Мартена. Недружелюбно встретило население этих братьев-проповедников. Начальникам провинций было приказано оказывать содействие инквизиторам и их свите, но потребовалось вторичное приказание, чтобы достигнуть желаемых результатов. Тогда началось массовое бегство мараносов в соседние земли. Мараносы были крещеные евреи, но общий голос считал их тайными приверженцами Моисеева закона, и на них прежде других еретиков должны были сказаться приемы севильских инквизиторов. Их бегство было признано уликою, и потому 2 января 1481 года инквизиторы издали прокламацию, в которой объявляли бежавших мараносов еретиками и приказывали всем вельможам Кастилии под страхом анафемы, отнятия владений, чинов и достоинств задержать беглецов и под стражей доставить в Севилью, а имущество их конфисковать.

В Севилье узников ожидала монастырская тюрьма, заседания инквизиторов и застенок. Скоро число этих несчастных возросло до такой степени, что пришлось искать другое помещение в предместье Севильи. “Бог печется о распространении и поддержке веры, – гласила впоследствии надпись на севильской тюрьме, – да пребудет она до скончания веков. Восстань, Господи, и будь судьею в нашем деле, излови для нас лисиц”... Как ни много было жертв в темницах инквизиции, или “лисиц”, как называли их инквизиторы, это число не удовлетворяло Морилло и Мартена. Они издали новую прокламацию, так называемую “грамоту милосердия”, и призывали в ней мараносов добровольно предаться их власти, обещая за это лишь легкое наказание. Многие беглецы и скрывавшиеся поверили обещаниям инквизиторов и явились на трибунал. Их заключили в тюрьму и действительно соглашались отпустить на свободу, но лишь с условием предварительной выдачи арестованными всех известных им еретиков. Уже на пятый день после водворения инквизиторов в Севилье костры пожрали шестерых осужденных, немного позже семнадцать, и так, все увеличивая число своих жертв, севильская инквизиция в течение полугода сожгла 298 мараносов и 79 осудила на вечное заточение. Многочисленность осужденных на сожжение заставила сельского губернатора устроить особый постоянный эшафот, так называемое квемадеро. Квемадеро было сложено из камня. На верхней его площадке были установлены четыре гипсовые статуи пророков. Внутри этих статуй была пустота, куда вводили осужденных и затем сжигали сразу нескольких в этом подобии вавилонской огненной печи. Один из историков инквизиции говорит, что осужденных привязывали снаружи, поэтому можно думать, что практиковалось и то, и другое.