Читать «Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность» онлайн - страница 44

На всем Западе уцелела одна Пруссия. Уже десять лет, с Базельского мира, она лицемерила с союзниками под видом “строжайшего нейтралитета” и без войн удвоила свои владения за счет Польши. Осторожный до трусливости, ненавидевший войну Фридрих Вильгельм III вручил внутренние дела “патриотам”, завзятым немцам Гарденбергу и Штейну, а иностранные – хитрому франкофилу Гаугвицу. Но душой правления оказалась тупоумная, развратная камарилья, опиравшаяся на спесивое и отсталое юнкерство. Наступила глухая реакция, а дипломатия стала таким образцом трусости и коварства, что сами немцы не доверяли Фридриху Вильгельму III. И недаром: юный король явно служил старой гогенцоллернской идее “прусского” объединения Германии. Когда, после Аустерлица, Наполеон предложил ему Ганновер, чтобы поссорить его с Англией, и такую “приманку”, как “северное императорство”, он, “опьяненный радостью”, объявил себя “личным другом мужа века”. Тогда владыка потребовал, чтобы новый друг выступил и против России. Король согласился и на это и поспешил занять Ганновер; но в то же самое время он заключил тайный союз с Россией против Франции! Наполеон еще не знал этого, но столь же тайно предложил Ганновер Англии, где франкофил Фокс сменил тогда Питта. В то же время он под рукой ознакомил немецких князей с “северным императорством”.

Впрочем, Наполеон не думал о войне с Пруссией. Он дорожил ее союзом ввиду неизбежной новой войны с Австрией и Россией. Он даже побаивался Пруссии. Обаяние Фридриха III действовало и на него: он считал хорошею нетронутую двухсоттысячную армию своего берлинского друга, а ее кавалерию – первою в Европе. Наполеон начертал два плана отступления на случай поражения. При отъезде в поход, прощаясь с Жозефиной, он упал в обморок. Зато Фридрих Вильгельм III трусил еще больше; но его увлекло общее движение. Дело в том, что с самой коронации владыки готовилось ему историческое возмездие. Она была разрывом с революционною идеей, в которой заключался весь смысл “звезды” корсиканца. В народах шевелилась подозрительность, закипела ненависть к венчанному обманщику. Постепенно стал обнаруживаться национализм, или “патриотизм”, в смысле желания освободиться от нового тирана. Прежде всего он почувствовался в Пруссии, которая еще не была “проучена”. Во дворце возобладали “патриоты”, во главе которых стояли королева Луиза, брат короля, Лудвиг, и Блюхер. К ним примыкали такие вожди интеллигенции, как Штейн и Александр Гумбольдт. Национализм блеснул и в Германии, особенно среди интеллигенции, в университетах и литературе. Пальм издал горячее “Глубочайшее унижение Германии”. Наполеон расстрелял его, – дело, потрясшее всех не меньше, чем казнь герцога Энгиенского.