Читать «Эмиль Золя. Его жизнь и литературная деятельность» онлайн - страница 44

Подобно «Бойне», почти каждый роман Золя вызывал ожесточенные нападения литературных противников или людей, по разным причинам считавших небесполезным осадить писателя. Когда появился «Разгром», автор заслужил укоры даже со стороны немецкого капитана, который нашел, что Золя недостаточно патриотично обрисовал современников события. Когда появилась «Земля», группа молодых беллетристов напечатала в «Фигаро» протест, имевший, впрочем, скорее значение манифеста писателей, веривших и верующих в атавизм добра.

Гораздо чувствительнее была для Золя критика, исходившая из лагеря недавних единомышленников, именно критика Мопассана. Таково было предисловие к роману последнего «Пьер и Жан». По мнению Мопассана, даже становясь на точку зрения художников-реалистов, можно оспаривать их теорию, краткое содержание которой: «Ничего, кроме истины и полной истины». На самом же деле им часто приходится исправлять истину в пользу правдоподобия, «потому что истина может быть иногда невероятной». «Реалист, если только он художник, – писал Мопассан, – будет стремиться не к тому, чтобы представить нам пошлую фотографию жизни, но к тому, чтобы дать картину более полную, более захватывающую, более покоряющую, чем сама реальность». Наконец, истина, реальность – это совокупность таких мелочей, перед изображением которых с ужасом отступит всякий художник, но в таком случае он уже разойдется с истиной. Творить правдиво, по мнению Мопассана, значит давать полную иллюзию правды, и потому талантливых реалистов вернее бы называть иллюзионистами. «Каждый из нас, – говорит он в заключение, – создает себе иллюзию мира, иллюзию поэтическую, сентиментальную, веселую, меланхолическую, грязную или мрачную, смотря по своей натуре. У писателя нет другого назначения, как правдиво воспроизводить эту иллюзию всеми силами искусства, которому он научился и которым располагает».

Нелишне отметить, что на долю Золя выпало также удовольствие заслужить своему делу привет со стороны ученого. Это сделал Ломброзо по поводу «Человека-зверя».

В 1893 году вышел последний, двадцатый том «Ругонов» – «Доктор Паскаль». Еще задолго до этого, именно в то время, когда была издана «Страница романа», Золя обещал в последнем томе представить необходимые объяснения по поводу генеалогического дерева, на которое опирается вся серия романов. Вместо Золя эту роль исполняет в романе доктор Паскаль. И надо сказать, являясь адвокатом теории писателя, он в то же время и ее прокурор. В самом деле, не подлежат ли спору выводы доктора? Достаточно ли прочно стоит на своем основании хотя бы та же теория наследственности, а если нет, то не подрывает ли это в значительной степени и все здание «Ругон-Маккаров»?