Читать «Джордж Байрон. Его жизнь и литературная деятельность» онлайн - страница 12

Хотя Байрон с самого детства очень гордился своим аристократическим происхождением, однако в выборе друзей он всегда отдавал предпочтение личным достоинствам перед титулом. По своему общественному положению большинство школьных, а впоследствии и университетских друзей, были гораздо ниже его. Это обстоятельство объясняется, впрочем, гораздо больше гордостью и самолюбием Байрона, чем демократизмом его чувств. Он любил всегда и во всем быть первым, разыгрывать роль вождя или покровителя. Потому-то он легче всего сближался обыкновенно с теми мальчиками, которые были моложе его и физически слабее. Один из лучших друзей его в Харроу, Вильям Гарнесс, был моложе его на целых четыре года, гораздо слабее его и притом обладал таким же, как и он, физическим недостатком. Подружился он с этим мальчиком при следующих обстоятельствах. Гуляя однажды на школьном дворе, Байрон заметил, что большой и здоровый мальчишка обижал маленького и тщедушного Гарнесса; он немедленно вмешался и прогнал буяна. На другой день после этого, увидев того же Гарнесса одиноко и печально стоящим вдали от всех, он подошел к нему и сказал: «Гарнесс, если кто-нибудь впредь будет обижать тебя, ты скажи мне – уж я его поколочу». С этой минуты они стали неразлучными друзьями.

В отношениях со своими школьными друзьями Байрон всегда обнаруживал благородство и великодушие, иногда доходившие чуть ли не до героизма, как это показывает следующий трогательный случай. Одним из товарищей и приятелей его в Харроу был, между прочим, Роберт Пиль, впоследствии знаменитый государственный деятель Англии. Байрону пришлось раз быть свидетелем того, как его маленького друга жестоко хлестал кнутом по голой руке один из больших буянов школы за то, что он не исполнял какого-то данного ему приказания. Жалобные крики бедного Пиля причиняли Байрону страшную душевную боль, но он знал, что ему невозможно было справиться с гораздо более сильным мучителем его друга, – даже подходить близко к тому было бы опасно… Но, наконец, он не в силах был более выдержать и, приблизившись к месту экзекуции с глазами, полными слез, дрожавшим от страха и негодования голосом робко спросил буяна, не может ли тот сказать ему, сколько затрещин он намерен влепить его другу. «А тебе зачем это знать, негодный мальчишка?» – с удивлением спросил тот. «А затем, – отвечал Байрон, протягивая свою руку, – что, если вам угодно, я готов получить за него половину…» За такую самоотверженность и благородство Байрона очень любили в Харроу, и за последние годы своего пребывания там он пользовался огромной популярностью среди школьников. Но зато в первые полтора года жизнь его в школе была довольно-таки несладкой. Школьники очень не любили его, пока не узнали ближе; вечно смеялись, а иногда даже жестоко и глупо подшучивали над ним. «Я был сначала самым непопулярным мальчиком в школе, – рассказывает он сам в своем дневнике, – но впоследствии стал вожаком».

Отношения между Байроном и его любимыми товарищами не были похожи на обыкновенную дружбу между мальчиками. В них было слишком много женственного; они скорее походили на ту дружбу, какая бывает между молоденькими институтками: та же болезненная сентиментальность, те же слезы, ревность, ссоры из-за пустяков и следовавшие за ними нежные примирения. Байрон однажды, например, жестоко обиделся на одного из школьных друзей своих за то, что тот в письме к нему назвал его «мой дорогой Байрон» вместо «мой дражайший Байрон»… Первые стихотворения его полны нежных обращений к любимым школьным товарищам. После его смерти среди оставшихся бумаг были найдены тщательно сохранявшиеся им письма, которые он получал в детстве от товарищей. На тех из детских посланий, на которых авторы их забыли написать числа, они были много лет спустя поставлены на память заботливой рукой Байрона.