Читать «Фавн на берегу Томи» онлайн - страница 56

Так учитель буйно отплясывал в шинели посреди зачарованного хоровода до тех пор, пока заплетающиеся члены окончательно не перестали слушаться и он не рухнул навзничь, раскинув ноги и руки.

…Ночью в лесу, когда Бакчаров просыпался, то вновь и вновь с облегчением обнаруживал, что все уже кончилось. Если, конечно, вообще чтото было… Один бок его стыл, а другой, напротив, пекло костром, но он не решался перевернуться, чувствуя рядом присутствие колдуна.

Огонь потрескивал и снизу освещал иссушенное годами лицо Человека. Это было лицо угрюмого старца с обветренными морщинами, старца, похожего на вождя одного из тех народов, что проводят у таких костров вечность. Человек щурился на огонь, сосредоточенные глаза его жестко поблескивали. Он задумчиво курил длинную трубку и время от времени ворошил угли палочкой.

7

В полдень следующего дня Бакчаров стоял у окна, заложив руки за спину, и угрюмо смотрел на задержавшуюся у губернаторского дома похоронную процессию. Она двигалась из небольшой церкви Александра Невского, где было совершено отпевание, по Еланской и Благовещенской мимо «Левиафана». Когда из дома вынесли венки, движение возобновилось — тронулся катафалк, за ним заскрипели кареты и коляски вельмож, потом плачущие друзья и родственники и целая толпа провожающих горожан. Долго еще мимо «Левиафана» медленно двигался, понурившись, томский люд, подвывая «Трисвятое» и «Вечную память» на несколько голосов.

Учитель смотрел в переулок и чувствовал себя опустошенным. Он желал восстать против Человека, но не находил в себе сил. Боялся даже снова увидеть его. Единственное, что он мог, так это удержаться от панического бегства из города.

Учитель не спеша покинул гостиницу и присоединился к угрюмой процессии скорбящих по убиенной дочери губернатора.

Шли они по грязной снежной кашице вверх по крутой Ефремовской, мимо костела и Воскресенской церкви, пока не вышли к абсолютно круглому Белому озеру, на другом конце которого раскинулась роща. Вскоре показалась кладбищенская ограда, а за ней церковные купола православного Вознесенского храма и шпиль готической часовни на католической стороне старого кладбища. Здесь разделенные стеной соседствовали два мира покойников. Один — восточный, убогий и неопрятный, с неказистыми паукообразными крестами. Это мир скромных суеверных постников, мытарящихся теперь по трухлявым церковным помянникам. Другой мир — западный, угрюмый, с покрытыми мхом благородными плитами и высокими обелисками. Это мир педантичных мертвецов, скрупулезно отрабатывающих свои прегрешения.

Похороны с заунывным низким пением потянулись под кладбищенской аркой с иконой, изображающей возносящегося Христа.

За алтарной стеной храма, у глинистой ямы между оградками процессию поджидали мужики с лопатами, победно стоявшие на рыхлой земляной куче.

— Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи… — сипло возглашал священник.