Читать «Религия и политика террора» онлайн - страница 8

Специфика внутримусульманского противостояния в Дагестане состоит в том, что она носит и прямой и опосредованный характер. Это и направление усилий противостоящих течений на формирование о своем оппоненте негативного общественного мнения, и апелляция к общественности, подчеркивая якобы имеющееся размывание коренных устоев дагестанского народа и его культурно-национальной самобытности. Очень часты попытки подавления своего оппонента с помощью государства, с привлечением известным образом ориентированного правительства. Формальное существо внутриисламского конфликта в Дагестане состоит в том, что фундаменталисты, или «ваххабиты», требуют возврата к «чистому» исламу, отказа от суфизма, от института шейхства и религиозных братств, традиционных для Дагестана. Фундаменталисты требуют также отказа от суфийской обрядности, культа святых, введение элементов шариата, основанных на ханбалитском мазхабе. Конфликт усугубился с принятием в 1997 году Закона Республики Дагестан «О свободе совести и свободе вероисповедания и религиозных организациях». Ряд статей этого закона способствовал еще большему обострению отношений между традиционалистами и фундаменталистами. Ссылаясь на закон, традиционалисты направляют обращение к Госсовету, Народному Собранию и Правительству с предложением о принятии неотложных мер против распространения фундаментализма. В религиозной печати начинается взаимная травля. Нарастание противоречий переросло в некоторых регионах в открытое вооруженное противостояние. По сути, внутрирелигиозный конфликт оказался одним из факторов дезинтеграции и нестабильности в республике. Подобный религиозный опыт имел для ислама в Дагестане серьезные последствия. Тенденция политизации религии не вызвала ответного религиозного бума среди населения. Скорее, происходит дискредитация ислама как социального института. Его рейтинг стал резко снижаться. Так, социологические исследования, проведенные Институтом религиоведения показали, что часть респондентов идентифицирующих себя с исламом, не испытывают доверия к деятельности различных его институтов. Из стабилизирующего фактора религия превращается в фактор дестабилизации. Она дает стимул к сопротивлению всем тем, кто не хочет жить по принятым в обществе правилам.

Любопытно и то, что в массовом сознании жителей республики наблюдается высокая веротерпимость. Подавляющее большинство респондентов (до 80 %) согласилось с утверждением того, что последователи всех религий имеют право исповедовать свои взгляды на территории республики. Но и, наконец, только 19 % опрошенных считают, что религия так или иначе должна определять общественную жизнь республики. Большинство же считает опасным тенденцию возврата к монополии религии в духовной жизни общества и требование клерикализации республики под эгидой ислама. Эти исследования еще раз подчеркивают необходимость совершенствования механизма правового урегулирования отношений между религиозными организациями при условии реального отделения их от государства и учета равенства перед законом. Кроме того, анализ религиозной ситуации, складывающейся в республике в последние годы, и ее влияние на общую политическую обстановку приводит нас к выводу о том, что стабильность политического устройства может быть обеспечена лишь при рационально-правовой форме власти, где граждане следуют обезличенным правилам, в силу доверия эффективности принятых в обществе законов, а не в силу приверженности к тем или иным религиозным убеждениям. Лишь в этом случае религиозные организации не смогут потребовать немедленной отставки Госсовета и Правительства и внесения поправок в Конституцию республики, объявляя ее исламской республикой, как это было в августе 1998 года, и не смогут объявлять шариатское правление.