Читать «Коварный замысел» онлайн - страница 47

У Глэдис установился определенный распорядок дня. По утрам она спускалась в столовую, где завтракала либо с Джереми, либо одна, если он к тому времени уже уезжал по делам. Потом шла в кабинет, который миссис Окли с разрешения Джереми открыла, убрала и проветрила для нее, садилась к своему ноутбуку и работала над книгой. Работа спорилась, несмотря на то что мысли то и дело норовили ускользнуть в сторону, – в сторону Джереми, разумеется! – и три главы из задуманных десяти у нее уже были почти готовы. После обеда она обычно с полчаса гуляла по дорожкам сада, иногда спускалась к озеру и кормила чаек оставшимися с обеда кусочками хлеба, затем возвращалась в дом и продолжала работу.

После того вечера в библиотеке Джереми она видела мало, в основном только в столовой: он держал слово не докучать ей, а она была слишком застенчива, чтобы признаться, что не только не возражает против его общества, но, напротив, жаждет его. Когда он отсутствовал, миссис Окли передавала его извинения, приправленные ее собственными домыслами и наблюдениями.

– Я слышала, мистер Джереми часто наведывается в конюшни миссис Клейтон, – поведала она как-то Глэдис во время обеда, на котором Джереми не присутствовал. – Они вместе в школе учились. Говорят, у них была любовь, да что-то там не заладилось, а потом он уехал в Венесуэлу, а она через пару лет замуж вышла.

В следующий раз, за ужином:

– Мистер Гамильтон просил вам передать, что сегодня ужинает у Дженкинсов. Доктор Дженкинс – наш местный врач, уж такой внимательный, каких еще поискать. А дочка у него красавица, но вот, поди ж ты, не повезло бедняжке, такая молодая – всего двадцать семь – и уже вдова. Ее муж разбился на машине год назад. Я слышала, она сейчас гостит у родителей.

Конечно, миссис Окли рассказывает ей все это по простоте душевной, без всякого намека, убеждала себя Глэдис, стараясь быть великодушной, но тем не менее это отвлекало ее от работы и мешало сосредоточиться. Можно сколько угодно притворяться, что между нею и Джереми ничего нет и быть не может, но все-таки она не могла избавиться от неприятного чувства, подозрительно смахивавшего на ревность, когда представляла его в обществе других женщин. Глэдис твердила себе, что это смешно и глупо, что у нее нет на него никаких прав. Более того, они, эти права, ей совсем не нужны. Но ничто не помогало. Дни шли за днями, а ее желание быть с ним отнюдь не уменьшалось, а, напротив, лишь усиливалось.

Сандра тоже не подавала о себе знать. С одной стороны, это было хорошо – пусть потомится неизвестностью, но с другой – Глэдис испытывала чувство обиды: неужели Сандре совершенно все равно, что с ней здесь произошло, жива ли она вообще.

Скрывать свою болезнь оказалось совсем нетрудно, поскольку они с Джереми, в сущности, жили каждый своей жизнью. Да, она сама этого хотела, сама об этом просила, но отчего же у нее теперь так грустно и пусто на душе? Днем, когда она работала, было еще терпимо, а вот вечерами, когда миссис Окли уходила к себе домой, Глэдис оставалась одна, а впереди была длинная, одинокая ночь…