Читать «Семь колодцев» онлайн - страница 39

И коршуны на черных «Мерседесах», скупающие за бесценок страну.

Всеобщий хаос.

Все друг друга ненавидят.

Бури проносятся одна за другой, оставляя после себя трупы и исковерканные судьбы.

Натворив бед, стихия уносит твои последние надежды.

И ты сидишь у разбитого корыта и не знаешь, что тебе делать: напиться или сразу повеситься. Всю свою энергию ты уже растратил. Получается, что впустую. И сил больше нет. И ничего не добился.

Ты жил во имя великих идей, тебя влекли яркие лозунги.

Ты заботился не только о себе, но и о судьбах всего человечества.

И в одночасье все рухнуло.

Ты беден, несчастен, брошен на произвол судьбы…

16

За окном бушует революция. Народ негодует, а тебе все по барабану: что красные, что белые. Ты вырван из этого исторического общественного процесса. Под воздействием сладкого дурмана ты попадаешь в иное измерение, которое сам же и выдумал. Здесь интереснее, ярче, быстрее. Будто проживаешь за день целую жизнь. Яркую, вдохновенную, остросюжетную. Постепенно тебе начинает казаться, что этот мир более реален, чем тот, за окном. Тем более что тебя окружают настоящие герои нашего времени: цельные натуры, точно выписанные персонажи, очень яркие, эксцентричные. И слова у них правдивые, и чувства самые взаправдашние: ненависть монолитная, любовь самая искренняя.

Мне примерно двадцать три. Мы гуляем уже четвертый день. Я, Вовочка, хозяин квартиры, пожилой пенсионер Александр Иванович по прозвищу Костыль, и еще трое парней. Последние появились вчера. С нами две девушки из Крыма — дальняя родственница Костыля черненькая Гала, со своей светленькой подругой Олей. Они приехали поступать в какой-то институт. Очень симпатичные девицы, особенно Оля, в короткой юбочке, с умопомрачительными бедрами, спортивная, свежая, загорелая. Галу я давно знаю и уже успел один раз утешить, а также обещал по пьянке, после двадцатого разлива, на ней жениться. Но Оля для меня совершенно новый неизведанный объект, и я все время украдкой на нее поглядываю. Пока безрезультатно.

Утро. Похмелье. В воздухе непроветренной комнаты плавает дурь вчерашней оргии. На столе валяются пустые бутылки, тарелки с засохшей закуской и засаленные грязными пальцами хрустальные рюмки. На клеенке мазки крови, в сковородке — гора выкуренных до фильтра окурков.

Девушки закрылись в своей комнате и не подают признаков жизни.

Хозяин квартиры лежит на диване и тихо стонет — вчера бедному пенсионеру слишком часто наливали, к тому же у него больные колени. Рядом, на полу, валяются костыли.

Собутыльники мрачно собираются вокруг стола — помятые, с налитыми кровью глазами и пытаются решить извечный русский вопрос: ту би, ор нот ту би. Однако ни у кого ни копейки и идей никаких.

В ход идет последняя сигарета. Все тяжело молчат. Это красноречивое молчание топором или скорее дамокловым мечом висит над нами.

— Дядя Саша! — наконец говорю я. — Одолжи червонец. Ты меня знаешь — я отдам!

Костыль знает, что я действительно отдам, но вчера под влиянием Вовочки он проявил излишнюю щедрость, и его пенсия растворилась без следа. Он в ужасе, как ему жить целый месяц?!