Читать «Сильвин из Сильфона» онлайн - страница 26

Сильвин. Нет, я твердо решил. Я хочу пасти овец в Долине, питаться запахом лугов и быть ближе к Богу.

Герман. Ох-ссы-ха-ха! Да куда уж ближе?

Сильвин. И поверь мне, я никогда не вспомню о тебе плохим словом. Я сам во всем виноват. В каком-то смысле, ты спас мне жизнь.

Герман. Оригинальное видение. Впрочем, как хочешь. А билет я тебе проспонсирую.

Сильвин. Премного благодарен!

Два дня спустя Герман сообщил друзьям о намерениях Сильвина уехать и предположил, что в данных обстоятельствах нет никакого резона его теяепортировать. Благодаря своим организаторским способностям и удивительной решительности Герман в последнее время приобрел такой авторитет, что многие уже опасались ему перечить, поэтому решение было принято в пользу Сильвина, о чем спасенный сейчас же и узнал, поскольку и этот разговор целиком подслушал.

Запись 9

Подкрадывался Новый год, какСильвин без сожаления предполагал, последний Новый год в его жизни. В преддверии торжеств у Германа и его команды возникло множество забот. В последние недели он окончательно превратил свое жилище в штаб-квартиру некоей загадочной организации, у него даже обнаружился собственный бухгалтер. Телефон в квартире подпрыгивал до потолка, люди толкались круглые сутки, как на вокзале, громыхая новой бронированной дверью и топча в прихожей тающие лужи. Табунами приводили съехавшихся со всех концов света барышень — дрожащих от холода и страха мокрых воробышков в куцых курточках, отбирали паспорта, крепко стращали, инструктировали и распределяли на работы.

Случались и неприятности. Например, единственное предприятие Германа — небольшой автосервис, закрыли налоговые органы. Но общее настроение все равно было превосходным — предпраздничные доходы с торговли интимными услугами не только с лихвой покрыли убытки от налета чиновников, но и впервые по-настоящему набили карманы Германа и его приятелей перетянутыми цветными резинками пачками денег.

Сильвин редко выходил из своей комнаты, тем более что во избежание лишних вопросов Герман не советовал ему этого делать, если в квартире кто-то есть. Читать книги или разгадывать кроссворды Сильвин больше не мог — мешали сосредоточиться плавающие боли, особенно в груди, к тому же Герман мало-помалу стал к нему строг, как прежде, будто ничего не случилось, даже запретил ему жечь свет, а Сильвин раньше так любил читать ночи напролет! Теперь он изредка делал записи в своей тетради, по-прежнему называя себя вымышленным именем и повествуя о себе, как о постороннем человеке, и часами и сутками лежал и смотрел единственным гноящимся глазом в потолок, подслеповато угадывая на его поверхности незамысловатые узоры трещин и контуры подтеков.

И вот постепенно изощренное воображение Сильвина стало превращать обшарпанный потолок в карту чудесной страны: он видел очертания рек, лесов и гор, контуры городов, крепостей, опушки деревень, а вокруг них — квадраты возделанных полей. Постепенно этот новый мир, насыщаясь подробностями, превратился в полнокровное географическое полотно, где уже невозможно было что-то убрать или добавить, и тогда Сильвин занялся политическим устройством новой территории, незаметно для себя создав совершенное, с его точки зрения, общество высшей справедливости, где правили по очереди, невзирая на возраст, личные достоинства и недостатки, все жители, даже умственно отсталые. При этом большая часть доходов казны направлялась на нужды больниц, интернатов, домов престарелых и на исчерпывающие социальные программы, а самыми счастливыми и процветающими были те, кто больше всего нуждался в сострадании и всяческой помощи: калеки, кривые, убогие, юродивые, карлики, недееспособные — все те неполноценные, кого Сильвин называл странными, или чаще странниками, естественно, причисляя к ним и себя.