Читать «Рассказы о Ленине» онлайн - страница 4

ЛЕНИН И НАДЯ

С Надей Ленин еще в детском саду познакомился. И сразу прикипел к ней, а она к нему присохла. Только не всем их дружба по нраву пришлась.

Нянька вдруг стала замечать, что все дети как дети, в игрушки играют или в ручеек, а то просто трепака отплясывают, а эти двое — нет! заберутся под кровать и шепчутся там, как партизаны. «Что такое?» — думает нянька. Подкрадется послушать, а ничего толком не разобрать, слышно только: шу-шу да шу-шу… «Ишь, шушукаются… Нет, — думает она, — добром все это не кончится. Так из них могут потом какие-нибудь социалисты-недоумки вырасти, или того хуже — большевики! Тогда сразу пиши пропало!»

А Ленин с Надей под кроватью затаились, друг друга за руки держат, о светлом будущем беседуют, мечтают, как подрастут еще немного, так поедут в Шушенское отдыхать. Там хорошо, грибов и ягод навалом и воздух свежий, не то что за границей, — в заграницах вонь одна — и зайцы непуганые бегают. Хочешь, возьми весло да набей полную лодку, а то лису подстрели да Наде на день рождения подари, чтоб шея не мерзла.

И главное — тишина, никаких тебе дебатов с трескотней, а значит, и слюни в лицо не летят. Натуральная жизнь на природе: молоко, яйца, сметана. Чего еще желать простому человеку? Лупи яйца да поглядывай с подоконника, в гущу народной жизни. А то пойди, рыбы в реке налови, она там сама на голый крюк бросается, и нажарь полную сковороду. В рыбе — фосфор, а значит, никакая известь и разжижение мозгам не грозит. А уж если совсем больше делать нечего, так хоть садоводством займись, палку воткни — яблоки с грушами вырастут. Землица там добрая, сама родит.

Да, славная жизнь в Шушенском, ничего не скажешь, воля вольная и никаких тебе забот, только ешь да здоровей, катайся как сыр в масле. В Шушенском от суеты сует можно надежно спрятаться, и хоть всю жизнь там прожить в любви и согласии и умереть в один день. Ленину от таких чувств даже слезы на глаза навернулись. «Эх, прикупить бы там землицу со всеми потрохами!» — совсем размечтается он. А Надя его одергивает: «Ну-ну, разбежались ему, продали, там же заповедная зона!». — «Ах, как жалко!» всплеснет Ленин руками и долго потом успокоиться не может.

И так они размечтаются о светлом будущем, так хорошо им вдвоем, что из-под кровати вылезать не хотят.

А нянька баба зловредная была, детей никогда не любила, ни во что их не ставила. Хвать она их за ноги и давай на белый свет вызволять… А они не хотят, ерепенятся.

Ленин отбрыкивается, ругает ее нехорошими словами, ругаться его старший брат научил:

— Ах ты, такая-сякая, не дает с молодкой по душам поговорить!

А Надя в слезы:

— Не хочу быть в вашем колхозе, лучше быть певичкой в обозе!

А нянька баба тоже упорная, не отступает, и нехорошие слова тоже знает, она сама научилась.

— Ах вы, такие-сякие, ах вы, шептуны-кровопийцы! Читать-писать не умеем, а жрать-драть — давай! — выволочет их кое-как на белый свет и в наказание в разные углы поставит. Ленина — на горох, Надю — на кукурузу, пока прощенья не попросят.

В общем, не сладко им в детском саду жилось, мученье одно было, а не житье, и никакого уединения. То нянька пристанет пуще пареной репы, то кухарка половником достанет, когда они у нее лукового супа попросят. А они из-за тайных встреч всегда на обед опаздывали.