Читать «Щепки плахи, осколки секиры» онлайн - страница 214

У стен родового замка дона Эстебана ждал неприятный сюрприз — подвесной мост был поднят, а стальная решетка, защищавшая вход, опущена. На сигналы трубы, грубую брань дона Эстебана и выстрелы Смыкова долго никто не отзывался, хотя замок выглядел явно обитаемым. Затем на дозорной башне появился какой-то тип в белом монашеском плаще поверх боевых доспехов и объявил, что решением суда города Ла-Гуардия все поместья дона Эстебана переданы в управление ордена доминиканцев, поскольку вышеуказанный дон Эстебан и все его прямые наследники признаны без вести пропавшими в чужих краях.

Штурмовать хорошо укрепленный замок столь ничтожными силами, да еще без пороха и пуль, было занятием заведомо бессмысленным. Поэтому дон Эстебан ограничился кратким изложением основ научного дарвинизма, которые успел почерпнуть во время общения с наиболее развитой частью населения Воронков. Соль его речи состояла в том, что происхождение всех доминиканцев прослеживалось даже не от обезьян, а от богопротивных тварей — свиней.

Впрочем, перепалка могла принести лишь моральное удовлетворение. Все движимое и недвижимое имущество древнего рода, включая содержимое нескольких тайников, устроенных лично доном Эстебаном, находилось под чужим контролем. Для того чтобы добиться справедливости, необходимо было отправляться в эту самую занюханную Ла-Гуардию.

Так уже получилось, что в этом ничем не примечательном городишке, где даже приличного рынка не было, свили свое гнездышко судьи, аудиторы, нотариусы и прочий чиновный сброд, уже тянувшийся к власти, выпавшей из ослабевших рук аристократии.

В свое время семья дона Эстебана пожертвовала на нужды города немало средств, а сам он даже недолго состоял в должности алькальда. Однако все это было в прошлом. Те, кто нынче заседал в судах, вещал с высоких амвонов, командовал городской стражей и грел руки на контрабанде, не могли простить дону Эстебану ни его благородного происхождения, ни его рыцарской вспыльчивости, ни его врожденного презрения к выскочкам-нуворишам, ни тем более его богатства, частично уже разграбленного.

Аристократы же сторонились дона Эстебана совсем по другой причине. В их среде он имел скандальную славу вольнодумца, покровителя еретиков, защитника простолюдинов и вообще предателя интересов своей касты.

В конечном итоге в дураках оказался не только дон Эстебан, вынужденный жить на подачки ростовщиков, но и Смыков, которому под страхом усечения языка была запрещена любая публичная пропаганда, в том числе и перед вьючными мулами.

Не помогли даже старые связи среди ветеранов инквизиции, успевших объединиться в некую тайную организацию по типу индийской секты душителей-тагоитов. Смыкова принимали то за шпиона, то за провокатора. За его голову назначили вознаграждение. Дело, как говорится, запахло керосином.

Опасаясь наемных убийц, дон Эстебан и Смыков никогда не ночевали на одном месте дважды, а перед тем, как приступить к трапезе, заставляли хозяина очередного кабака дегустировать вино и еду. Их уже знали завсегдатаи всех притонов Ла-Гуардии и все местные потаскухи.