Читать «Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания» онлайн - страница 14
Мюррей Стайн
В том важном фрагменте из статьи 1916 года, который я цитировал, Юнг определяет, что он имеет в виду под «индивидуальностью»:
«Коллективное психическое следует противопоставить… понятию
Этот аспект опуса индивидуации можно представить себе как трансформацию картины маслом в зеркало, чтобы стало понятно, что содержимое в рамке не вечно, но временно. Оно появляется и исчезает в соответствии с ситуативной необходимостью. Это приводит к сдвигу сознания, к способности видеть сквозь фиксированную личность и позволить ей входить в поле зрения и покидать его, не цепляясь за такую личность и не пытаясь превратить сцену, лишь временно отраженную сознанием, во что-то вечное. Дифференциация собственного сознания от образов, предложенных сизигией (анимой/анимусом), с одной стороны, и от социальной идентичности персоны – с другой, создает зеркало, которое с большей точностью отражает все, что проходит перед ним. Как следствие, в сознании будет гораздо меньше проекций и искажений, и объекты будут видеться с большей ясностью и соотноситься с тем, чем они доподлинно являются. Подлинные близкие отношения Я и Ты теперь становятся возможны.
Когда мне было за сорок, женщина старше меня примерно на двадцать пять лет пришла с просьбой взять ее в анализ. Я до сих пор помню слова, которые она произнесла на первой сессии: «Со времен моей молодости, с тех пор как моя мама проходила анализ у Юнга, я помню то, что она мне говорила об этом. Она сказала, что продолжать расти можно до тех пор, пока живешь. Это было мнение Юнга. Вот почему я – юнгианка и почему я хочу начать анализ сейчас, даже в таком пожилом возрасте».
Я взял Сару в анализ, и мы работали (с перерывами) почти пятнадцать лет, пока ей не стало далеко за восемьдесят. Мы жили в нескольких сотнях миль друг от друга, и она приезжала ко мне несколько раз в год на неделю, чтобы мы могли встречаться каждый день. И она продолжала свой рост. Она научила меня тому, что императив индивидуации никогда не прекращается и что работа никогда не заканчивается.
Поскольку процесс индивидуации во многом являет собой «состругивание» персоны и демонтаж идентичности, то резонно спросить: что же тогда растет? В конце концов нас, аналитиков, чаще всего называют «специалистами по усушке», а не «растениеводами» или «садовниками»! Пока я говорил только о редукции и об очистке зеркала сознания. Можно счесть, что это некая буддистская черта индивидуации, в которой пустота и ничто являются целью и венцом стремлений. И в этом смысле Сара, начав анализ и интенсивно размышляя над своей историей, анализируя свои паттерны и идентификации, стала меньше привязана к своей персоне и в меньшей степени управляема своим анимусом. В каком-то смысле ее психологический размер уменьшился, по крайней мере, в одном измерении. Это своего рода негативный рост, если хотите. Ей пришлось столкнуться с кризисом утраты уверенности в себе как в высокоразвитой и рафинированной социальной личности, она также не могла больше доверять своим неисследованным убеждениям и мнениям «учителя» и «эксперта» в многочисленных вопросах (своей анимусной идентичности). В этих личностных качествах и чертах она обнаружила тень. Анализ стал шоком. По мере того как четкий и неизменный портрет постепенно превращался в отражающее, пустое и безличное зеркало, она чувствовала себя все более неустойчиво. Это состояние, которое в своей книге «Середина жизни», описывающей возможную трансформацию сознания в середине жизни, я называю «лиминальностью» («пороговостью»). Лиминальность – неизбежная черта трансформации, когда бы та ни происходила. Термин относится к периоду неуверенности, иногда длящемуся годы, к пребыванию «между» затвердевшими идентичностями, к тому времени, когда движешься без определенного направления. Но как только зеркало становится чистым, можно разглядеть себя яснее и, вероятно, впервые в жизни; это дает новый центр тяжести и стабильности. Открытие того, что собственное внутреннее равновесие не зависит от твердого содержания и установок – важный аспект роста, происходящего в процессе индивидуации. Он прежде всего означает интеграцию тени и увеличение самосознания, то есть признание ограничений собственного характера и осознание своих изъянов, равно как и восхищение милыми чертами, время от времени выходящими на передний план. В той степени, в какой человек освобождается от навязанных персоной и сизигией идентичностей, он освобождается и от компульсивного повторения прошлых паттернов. Эти идентичности и формирования, свидетельствующие о долгой и сложной истории, и тревожная привязанность к ним со стороны эго препятствуют росту личности и приобретению более широкого жизненного опыта. На этом этапе анализа Сара поняла свои непосредственные личностные границы более ясно, потому что она уже не проецировала себя на других в прежней степени, и в результате стала более определенной личностью, смогла действовать от лица своей вновь завоеванной свободы. Она смогла произносить «да-а» и «не-т» с большей уверенностью и ясностью. К примеру, она отдала своим детям часть наследства, но без всякого чувства вины оставила и себе достаточно для того, чтобы прожить спокойно остаток дней. Смогла самоутвердиться в кругу друзей и членов семьи, а не жить постоянно в состоянии смятения, отдавая то ли слишком много, то ли слишком мало.
