Читать «Тайные хозяева времени» онлайн - страница 38

Увы, похоже, что никто из тех, кто изучал Леонардо да Винчи, не имел необходимой для этого огромной эрудиции. Большинство из них, кроме того, очевидно, не были достаточно любознательны и не задавали себе много вопросов. Так, например, сэр Кеннет Кларк в своём труде собственноручно отмечает наличие в «Дневниках» Леонардо набросков птиц в полёте, выполненных таким образом, что для этого было необходимо располагать замедленной съёмкой. В связи с этим он делает следующий вывод: «Без сомнения, зрительные нервы и нервы головного мозга Леонардо значительно превосходили норму, что позволяло ему видеть и зрительно разделять сверхбыстрые движения».

Никто из людей никогда ещё не был наделён настолько чувствительными и быстрыми органами чувств.

В то же время здравый смысл подсказывает нам, что Леонардо да Винчи не мог видеть фильм в замедленной съёмке. Однако, если говорить, о таком персонаже, как Леонардо, будет ли достаточно одного здравого смысла?

Напротив, в том, что касается мнения сэра Кеннета Кларка о необычной, необъяснимой стороне Леонардо, мы можем с ним согласиться. «В «Дневниках» и в записях Леонардо мы находим всё, что говорит нам о его внутреннем мире. Ни один человек не оставил после себя так много свидетельств своего внутреннего мира. И всё же в этом огромном материале нет практически и намёка на какие-либо человеческие эмоции. Нам ничего не известно о его привязанностях, вкусах, о его здоровье, его мнении по поводу происходящих событий».

Возможно, это менталитет другой эпохи, возможно, менталитет другого рода. Те немногочисленные размышления о людях, дошедшие до нас, говорят о его глубочайшем к ним презрении. По его мнению, люди суеверны, они занимаются таким жестоким, отвратительным и глупым делом, как война, и оказываются бессильными перед силами природы.

Поэтому он и предсказывает Потоп, Потоп не только водяной, но также и огненный Потоп. Рисунки, сопровождающие эти записи, устрашают. Леонардо да Винчи к тому же убеждён, что цивилизация периодически погибает. И что это вновь произойдёт. И всё говорит о том, что он знает продолжительность цикла, в котором живёт.

Он ненавидит войну, но, не колеблясь, совершенствует орудия своей эпохи. Однако до некого предела. Вероятно, он уничтожил некоторые особо смертоносные свои изобретения, опасаясь, что они смогут разрушить эту цивилизацию раньше отмеренного ей срока.

Его замечания о математике удивительны для того времени: «Математика — это единственное, в чём можно быть уверенным. Как только какой-либо вопрос становится объектом метафизических дискуссий и учёных споров, следует немедленно оставить его изучение, поскольку в этом случае из подлинно научной проблемы он превращается в пустую болтовню наподобие теологических дискуссий».

Возможно, он был убеждён, что математика и другие точные науки, прочно утвердившись, в один прекрасный день упразднят религию. Странное для того времени убеждение, о котором можно сказать, что оно пришло из будущего.

Ещё одно любопытное наблюдение. Неоднократно он заявляет о том, что ему не хватает времени методично классифицировать свои записи. Всё его время подчинено поиску и накоплению информации. Все его биографы отметили эту страсть, эту жажду информации. Что извлекал он из этой информации? Никто этого не знает. И если он передал эту информацию кому-либо из другого мира или завтрашнего дня, то он предоставил ему наиболее полную картину своего времени.