Читать «Письма полумертвого человека» онлайн - страница 18
Самуил Лурье
Теперь, говорят, и он - член совета директоров какого-то банка.
Каюсь, я действительно воображал при так называемой советской власти, что нами правят невежды и тупицы. Что они сами переваривают, бедняги, лапшу, которую затем вешают мне известно куда. Но как же я ошибался! Они были гораздо умней таких, как я. В мавзолее они видели весь этот якобы социализм. И так уютно присосались к новой экономике, точно весь век ничем другим и не занимались, кроме как пили кровь трудящихся.
Подозреваю, впрочем, что этот бал бабочек - бал-маскарад, и крылья марлевые. Тут не Салтыков, тут опять Шварц:
Где-то теперь Ланцелот?
Как раз на прошлой неделе человек, по праву считавшийся победителем Дракона, объявил - писатель! герой! - что свобода слова - не главное, а главное - поскорей восстановить смертную казнь... И в непреклонном тенорке я, не веря себе, узнаю рев того же "огромного, древнего, злобного чудовища" - непобедимого, наверное.
А Вы говорите: собственность. "Горе, думается мне, тому граду, в котором и улица и кабаки безнужно скулят о том, что собственность священна! наверное, в граде сем имеет произойти неслыханнейшее воровство! Горе той стране, в которой шайка шалопаев во все трубы трубит: государство, mon cher - c'est sacrrrre! Наверное, в этой стране государство в скором времени превратится в расхожий пирог!" (Николай Иванович. Он же Михаил Евграфович.)
Письмо IX. Д. Ц. - С. Л.
16 мая 2001
Мыши со мной плавают,
кролики на меня кричат...
- недоумевает Алиса, зажившись в Стране Чудес, - Это я или не я?
Вышла со мной история... и сюжет-то толком не изложишь, не то что "сердцу высказать себя". Другому как понять тебя?
Но попробую. Прихожу в одно из лучших на свете мест - в Театральную библиотеку. И, проходя по коридору, вижу беседующих тамошних сотрудниц, среди которых - одна чудесная женщина. А я ей как раз никак не могу вернуть взятую для просмотра видеокассету. Здороваюсь - со всеми сразу, неопределенно как бы, но дама эта, которая обычно в высшей степени улыбчива и любезна, тут - холодна и даже вроде не глядит в мою сторону. Ну, думаю, пропал, лишили меня благоволения, и неловко ж, однако, вышло. И так это меня огорчило, что даже пошел я других библиотечных доброжелательниц расспрашивать: не было ли такого разговору, что, мол, куда Циликин запропал вместе с моей кассетой? А доброжелательницы и говорят: что ты нервничаешь, пойди к ней и прямо извинись. И тут входит сама эта дама и чуть ли не бросается ко мне со словами: "Простите меня, пожалуйста, я перед вами ужасно виновата!".
