Читать «Пир на закате солнца» онлайн - страница 5

Митри Сокол и Олег Приходько получили от майора Баерза фамилию и адрес информатора КЕЙ ФОР в селе Требиште, которое они должны были проезжать. Информатор был из сельской интеллигенции – учитель. Приходько, опытный в таких делах, предпочел бы, чтобы агент был кабатчиком – хозяином придорожного кафе, – эти типы знают много, а видят и подмечают еще больше. А какой информацией мог располагать школьный учитель? Хорошо еще, что он по-английски болтает и на славянских языках тоже, а иначе всей его информации грош цена – ведь шкиптарского (то есть албанского) языка в группе все равно никто не понимает, кроме коренного албанца – водителя по имени Небойша.

Этому самому Небойше за сотрудничество полагался гонорар. Перед отъездом секретарь миссии наблюдателей вручил старшему группы Соколу тысячу долларов – это был бюджет на расходы группы: оплату работы водителя, оплату его же как переводчика с албанского в общении с местными жителями, оплату за бензин, за еду, за ночлег, если бы обстоятельства потребовали ночевки в сельской гостинице. Тысячу баксов работающий албанец из Шкодера мог скопить в лучшем случае за год ударного труда. В горах на севере убивали во время войны и за пятую часть этой суммы.

И при таком раскладе у миссии наблюдателей не хватило бюджета на конвой!

Балканский драйв…

Олег Приходько хлопнул дверью джипа, перехватил взгляд Раи Чистяковой. Соотечественница, боевая подруга… эх, мать моя женщина, и какого черта родное МВД посылает сюда в командировку баб?!

Считается, видимо, не такой уж и «горячей точкой» – не то что, например, Чечня, Кавказ. Как же – заграница… Курица не птица, Албания не заграница. Албания – это вообще и не страна даже, это образ мыслей, способ существования – другой, настолько другой, что и представить трудно.

Албания…

Такого синего неба нет, наверное, нигде в мире.

И такой пыли на дорогах при прозрачности небес – тоже нет.

И такой вот музыки, что льется из магнитолы шофера Небойши – в три голоса, они то сливаются, то вдруг расходятся на верхах, то вновь звучат в унисон – мелодично, варварски, нежно и дико, – и все это вместе под аккомпанемент волынки-гайды, флейты-зурны и барабана.

Там, на скалистом холме над Шкодером, сторожит врагов средневековая крепость Розафа. На ее стенах четыре века назад били турецкие барабаны – до сих пор рассказывают в Шкодере: божественный ритм, неповторимое звучание им придавала человеческая кожа, содранная с пленных, высушенная, выдубленная на жарком солнце.

– Небойша, о чем поют? – спросила Рая Чистякова шофера.

Тот оглянулся, улыбнулся широко, потом посмотрел на Сокола, страдавшего аллергией на пыль, приглушил звук.

– Один раз живем.

– Об этом поют?

– Все вокруг умирает, только Балканы остаются. – Небойша улыбнулся еще шире. Его русский, а также сербскохорватский были вполне адекватны, по-английски же он в основном оперировал словцом «fack!».

Загрузились, уселись, тронулись. «Помогай бог!» – Митри Сокол, капитан уголовной полиции из Загреба, произносил это здесь, на улицах Шкодера, с разными интонациями – и как просьбу, и как команду «даешь!», и как приказ.