Читать «Учитель пения» онлайн - страница 7
Эмиль Вениаминович Брагинский
– Федю! – Шура ухватил Федю за шиворот и потащил к роялю. – Федя может, а не сможет, мы ему набьем…
– Спокойно! – призвал к порядку Соломатин. – Отпусти его!
– Мне нельзя, я – рыжий! – возразил Федя.
– А что, это помеха? – с интересом спросил педагог.
– Смеяться будут! – убежденно заявил Федя. – Вот рыжий, а поет по-латыни!
Все рассмеялись.
– Видите! – сказал Федя.
– А мы его перекрасим! – предложил Шура. – Или наголо побреем. А будет сопротивляться, мы ему… так набьем…
– Ты держиморда какой-то, – улыбнулся Ефрем Николаевич, – все «набьем» да «набьем»… Подхода у тебя нет!
– В нашем возрасте, – сказал Шура, – я знаю, какой нужен подход! Пусть Федя попробует, а не захочет, мы ему…
– Рыжий я! – грустно повторил Федя. – У рыжих своя, трудная жизнь! Но я попробую…
Ефрем Николаевич взял аккорд, и Федя радостно заголосил:
– Стоп! – оборвал Соломатин. – Что это ты так бодро поешь?
– Так это же веселая песня! – беззаботно ответил Федя. – Веселится и ликует весь народ!
– А что такое коварные мысли?
– Это значит шутливые! – пришел Федя к неожиданному выводу. – Вот в цирке – клоун, его тоже называют коварный!
– Не коварный, а коверный! – поправил Соломатин.
Дети опять рассмеялись.
– А ты бывал на вокзале? – спросил Ефрем Николаевич. – Помнишь – одни уезжают, другие прибывают… Встречи, расставания, и во всем такая непонятная, такая щемящая грусть… Понимаешь? Вот Глинка, когда писал, он это испытывал…
– А я не знал, что это вокзальная песня! – сказал Федя, оправдываясь.
– Не вокзальная, а попутная! – поправил Ефрем Николаевич.
– Когда мы к бабушке едем, – вспомнил вдруг Кира, – мама на вокзале всегда говорит: «Ничего руками не трогай, здесь сплошная инфекция…»
– Я люблю вокзалы, – заметил Костик, – уезжать и встречать тоже, мне всегда чего-нибудь привозят!
– Мне на вокзалах весело, а не грустно, как Глинке! – сказал неудавшийся солист Федя.
– Давайте я Феде набью, и он сразу загрустит! – нашел выход Шура.
– Ну-ка, ты сам! – вдруг предложил учитель пения.
– Кто, я? – испуганно переспросил Шура. – Солистом?
– Именно ты!
– Что вы, я стесняюсь…
– А мы тебе набьем, – задиристо предложил Соломатин, – и ты перестанешь стесняться!
Отворилась дверь. И на пороге возник учитель физкультуры.
– Здравствуйте! – сказал он. – Согласно договоренности с Натальей Степановной… Вносите! – сказал он.
И четверо юных молодцов, пыхтя и отдуваясь, внесли в зал штангу и опустили на пол.
– Вы когда кончите? – нагло спросил учитель физкультуры. – Больно вы долго! Дайте и другим культурно развиваться!
Не говоря ни слова, Ефрем Николаевич снял пиджак и повесил на стул.
Стало тихо.
И хористы, и физкультурники с интересом смотрели на учителя пения, думая, что он кинется сейчас на физрука.
А физрук – тот даже на всякий случай принял боевую позу.
Но Ефрем Николаевич подошел не к нему, а к штанге. Ефрем Николаевич вдохнул побольше воздуха, выдохнул, нагнулся, поднял штангу; шатаясь, вынес ее из зала и с грохотом уронил в коридоре.
