Читать «Слепой Бог с десятью пальцами» онлайн - страница 6

Впрочем, я кажется отвлекся.

В среднем я проводил за компьютером по восемь часов в день. За это время я успевал покрыть убористым шрифтом где-то около сотни листов. Плюс к этому – просмотреть пару фильмов, несколько викторин и программ новостей, пару часов просто понаблюдать за уличными прохожими, озабоченную суетливость которых постепенно переставал понимать. Если честно, я пытался даже спать во время работы. Правда, к сожалению, безуспешно.

И многочисленные интервью различным изданиям, от которых все равно никуда не деться, я тоже давал, не прерывая творческого процесса.

– Скажите, почему вы приняли решение отправить одного из самых популярных своих героев – Лурхва Вуавра – в отставку?

– Простите… Как, вы сказали, его имя?

(общий смех)

– Будет ли продолжен сериал «Тиарские молочайники»?

– Конечно… если будет на то воля Бога. Моего слепого десятипальцевого Бога.

(общий смех)

– Если не секрет, над чем вы работаете в данный момент?

– Сейчас посмотрим… (разгребаю бумажные завалы на столе, обнаруживаю монитор, поворачиваю его экраном к себе) Если честно, самому немного интересно… Та-ак. Тут написано – «Тиарские молочники в плену у Лурхва Вуавра». Пардон, не «молочники», а «молочайники»… Я думаю, это ответ и на два предыдущих вопроса.

(общий смех)

Иногда мой слепой метод (именно «мой», у меня однажды даже возникло желание его запатентовать) преподносил забавные сюрпризы.

Как-то раз мне позвонил один знакомый редактор, растроганный до глубины души, и чуть ли не со слезами в голосе посетовал, что не может вот прямо сейчас пожать мою мужественную руку. Как мне удалось наконец выяснить, предварительно прослушав несколько минут непрерывных дифирамбов в мою честь, причиной необычайного душевного состояния редактора стал мой последний рассказ, который он получил как раз сегодня. Он говорил что-то про отрицание вековых литературных традиций и про смелый вызов, брошенный прямо в лицо «всем этим мумифицированным еще при жизни консерваторам». Еще несколько минут потребовалось, чтобы понять, в чем же, собственно, заключался этот вызов. Мне было указано на излишнюю, прямо-таки непростительную скромность, а суть объяснений сводилась к тому, что весь рассказ представлял собой единственное предложение. Длиной чуть больше 32 тысяч слов. Наскоро попрощавшись с редактором и пообещав ему и впредь не стискивать себя тесными рамками традиционности, я сразу же принялся за поиски злополучного рассказа и, найдя его, собственными глазами убедился, что редактор говорил правду.