Читать «СТАЛИНИАДА» онлайн - страница 227

Жизненная мудрость

Великий трагик Михоэлс и всемирно известный эстрадный певец сидели за столом и не спеша рассуждали об умудренности, приходящей к человеку с годами. Они уже сошлись на том, что опыт благодатен, но притупляет вкус жизни, упрощает ее сложности и рождает почти цинизм всезнайства. Всю эту философию они запивали коньяком и закусывали лимоном. Певец вспомнил, как однажды ему взгрустнулось в провинциальном французском городке, куда он приехал на гастроли. Он пожаловался своему импресарио. "Ничего, — бодро сказал тот, — мы это быстро исправим".

Через полчаса в номер к певцу, постучавшись, впорхнуло юное существо и защебетало:

— Ах, я ваша поклонница. Я так давно мечтала…

— Миленькая! — сказал певец. — Я, повидавший жизнь человек, знаю, зачем ты пришла. Для начала — вот дверь в ванную.

Трагик помолчал, а потом, как ваятель — надпись на грани те, высек формулу:

— Опыт — великий учитель жизни и ее великий палач, — и вдруг вспомнил зверей в зоопарке:

— Все хищники, сидящие в клетках, каждое утро получают свой завтрак. Они жадно набрасываются на мясо, но не сразу съедают, а еще играют с ним. Они подбрасывают его и создают иллюзию живой борьбы со своей жертвой. Пища, брошенная в клетку, насыщает, но не дает той радости, что выслеживание, охота, погоня, схватка на воле. Игрой с мясом звери создают себе иллюзию воли. И только один старый умудренный жизнью лев не играет с мясом. Он давно уже и прочно знает, что в клетку бросают не живое мясо, что прутья клетки крепки и вечны, что свободы или нет в природе, или она раз и навсегда потеряна.

Прощание и предчувствие

В 1948 году редактора журнала «Театр» Голубова-Потапова послали вместе с Михоэлсом в Минск посмотреть спектакль, представленный на Сталинскую премию. Перед отъездом Голубов зашел в Гослитиздат к своему молодому приятелю Марку Яковлевичу Полякову.

Прощаясь, Голубов сказал: "Вы меня видите в последний раз. Из Минска я уже не вернусь". И Михоэлс перед отъездом в Минск с недобрым предчувствием навестил своего приятеля академика Капицу. Голубов и Михоэлс погибли в Минске в автомобильной катастрофе.

Как сложили песню

В конце 1948 года видный еврейский поэт попал по навету в тюрьму. Над ним смеялись, его третировали. Поговаривали, что он выдает себя за поэта, а на самом деле — спекулянт. Его стали теснить на дно тюрьмы, а когда он попытался сопротивляться, ему устроили экзамен: "Если ты поэт, скажи свои стихи, и мы решим, чего ты стоишь".

Обширная, многолюдная и разношерстная камера притихла в ожидании, насторожилась. Только карманник Васька усовестил: "Кончай, мать твою, народ лапошить". На Ваську цыкнули.

Поэт за всю жизнь не написал ни строчки по-русски, а читать стихи, написанные по-еврейски, было бессмысленно. Наступила ледяная тишина, напряжение нарастало. Была затронута и национальная, и профессиональная честь. Да и вообще речь шла о жизни и смерти. И под тяжестью неумолимых обстоятельств он как бы прозрел. Он ступил вперед и начал тихим голосом, в такт медленному шагу: