Читать «СТАЛИНИАДА» онлайн - страница 224

Я на жизнь взираю из-под столика, Век двадцатый — век необычайный. Все, что интересно для историка, То для современника — печально.

Отталкиваясь от мысли Льва Толстого, можно сказать: все народы счастливы одинаково и каждый народ несчастлив по-своему. Гитлер задал еврейскому народу неизбывно трагическую судьбу и его массовое уничтожение — 6 миллионов из 12, живущих в мире.

Я вспоминаю стихи молодого поэта из литературного объединения, которым в 1946 году руководил Михаил Александрович Зенкевич:

Я знаю, конечно, не бог, не мессия — На помощь евреям никто не придет. И я становлюсь на колени перед народом России И прошу его заступиться за мой несчастный народ.

И действительно, народы нашей страны, победив в войне, заодно заступились и за евреев, спасши от Гитлера тех, кого еще можно было спасти. От Сталина же и евреев, и другие народы спасла лишь смерть отца всех народов.

Устная и письменная рецензия

Говорят, роман Эренбурга «Буря» Сталин назвал "бурей в стакане воды". Впоследствии у этой устной рецензии возникло неожиданное письменное опровержение.

Шла кампания борьбы с космополитизмом. Эренбург по всем параметрам подходил под объект для проработки: еврей, «западник», много лет провел за рубежом, пишет об «их» мире и «их» людях, находя в них не только отрицательные, но и некоторые человеческие черты. И в «Правде», чтобы дать пример бдительности и активности в разоблачении "низкопоклонства перед гнилой буржуазной культурой Запада", решили провести обсуждение романа "Буря".

Обсуждение длилось много часов. Ораторы выдвигали такие обвинения, что после каждого выступления впору было вызывать конвой, заключать писателя под стражу и приговаривать к высшей мере.

Поскольку каждый оратор хотел превзойти других в бдительности, то обсуждение превратилось в крещендо обвинений. Эренбург на редкость спокойно слушал все речи. Через несколько часов обсуждения его спокойствие стало выводить ораторов из терпения, и они потребовали, чтобы дальнейшая дискуссия была предварена выступлением Эренбурга: "Пусть выскажет свое отношение к критике!", "Пусть не отмалчивается!"

Сценарий тут был давно отработан: обычно после самокритики ("Пусть покается!") следовало обвинение ("Не искреннее раскаяние!", "Двурушник!").

Воцарилась выжидательная тишина. Эренбург нарушил ее:

— Я благодарен правдистам за внимание к моему произведению, за его единодушную оценку, за критические замечания. По поводу этого романа я получил большую читательскую почту, в которой оценки не всегда совпадают с теми, которые я услышал здесь. Позволю для примера прочесть отзыв одного из моих читателей, приславшего мне телеграмму: "С интересом прочитал «Бурю». Поздравляю с успехом. И. Сталин".