Читать «НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 (1972)» онлайн - страница 142

Он завидовал - не обидно ни для себя, ни для других - всему. Хорошему стихотворению и замшевому пиджаку. Значку альпиниста и портрету в газете. И сам печатал стихи. И тут же переставал их писать. А замшевый пиджак надел два раза. Значок альпиниста он даже получать не пошел. "Мой же он", - пожав плечами, объяснил нам с Николаем.

Но однажды Николай вместо "молода еще" сказал: "Что ж, пошли". И мы ели этого самого цыпленка и пили какую-то кислятину.

– А сестра-то у тебя, - вдруг сказал растерянно Витольд, - завидую…

– Заведи себе, - засмеялся брат.

Но Витя не принял шутки. Он прикусил губу.

Я испугалась. Он ведь всего умеет добиться. Я его полюблю. Он на мне женится. А потом чему-нибудь еще позавидует. Чьему-нибудь мужу. Китобою. Разведчику. И влюбится. Уплывет, Исчезнет. Не хочу!

Надо пошутить. Сбить тон. А то вон Николай уже серьезное лицо сделал.

– Вить, а есть на свете кто-нибудь, кому ты никогда не завидовал?

– Дай подумать, - он не отводил от меня цепкого взгляда -…Нет! Всем завидовал.

– И несчастным влюбленным? - хмуро спросил Николай.

– Так они же стихи пишут! Сонеты, как Шекспир. Поэмы. Завидовал!

– И калекам?

– Да. Иногда. Испытание! Вынес ли бы я? Болезнь, муку, страдание… Они знают. Я - нет.

– …И этим лабухам, что для пьяных играют?

– Господи! Конечно! Они ведь столько видят всего. Бальзак бы им позавидовал, не то что я.

– А тому, что они музыку понимают? - спросила я.

– Да нет, пожалуй. Они - музыку, я - шахматы. Слуха нет у меня и не надо. Этюд Рети им, понимаешь, покажи - посмотрят, как баран на новые ворота. И - будто так и надо. Точно музыка вправду выше шахмат. Дискриминация! Каждому - свой вид любви. Как это у Маяковского:

И знал только бог седобородый,

Что это животные разной породы.

Вот и мы с ними - разной породы, Коленька. В детстве-то меня крутило из-за музыки, - он говорил это не мне, а Николаю, но смотрел на меня. Казалось, это заговор всего человечества против меня. Одного. Кто играет на скрипке, кто хлопает ему. Разделение труда. Выйдет этакий кудрявый баранчик, положит подбородочек на красный лоскуточек, лоскуточек на краю скрипочки приспособит - и пошли ерзать: подбородок по лоскутку, смычок по скрипке. Пальцы дрожат-дрожат, скрипка душу тянет. Не. Не завидую)

– Ты завидуешь только тому, что тебе под сигу, - не без ехидства сказала я.

– А ведь верно, - обрадовался Николай.

– Музыка, значит, мне не под силу? - удивился Витя.

– Ты научишься играть на скрипке? - брат расхохотался.

– Он положит лоскуток на скрипочку, подбородок на лоскуток… поддержала я. - Только, имей в виду, это не лоскуток, а подушечка.

– Ну, - Витя всегда легко загорался. - Хорошо. Я научусь понимать музыку и играть… Или…

– Что "или"? - Николай веселился.

– Или докажу, что это действительно заговор. Да! Человечество само себя обманывает!

Так это началось. В тот же вечер, едва мы вышли из ресторана, Витя негромко сказал брату: - Сегодня я завидовал тебе, а скоро ты мне будешь. Береги сестренку. Пока!

– Куда ты? Нам же по дороге.

– Нет. Тут неподалеку живет мать моего начальника зимовки. Хвастался, что она любит музыку, большую библиотеку о ней собрала. Еще раз - пока. И помни, чему у тебя я завидую больше всего.