Читать «Повесть о райской жизни» онлайн - страница 87
Вадим Геннадьевич Проскурин
— Решил поменять ориентацию, Черный? — спросил Четырехглазый.
Улыбка Черного выросла почти до ушей.
— Нельзя поменять то, чего нет, — ответил он. — Ты ведь знаешь, у меня никогда не было определенных предпочтений. Я люблю весь мир. Бог — это любовь, правда, Головастик?
Головастик хихикнула. Четырехглазый нахмурился.
— Иногда твоя любовь принимает извращенные формы, — сказал он.
Черный рассмеялся.
— В природе нет извращений, — заявил он. — Извращения бывают только в извращенных мозгах.
— Можешь считать мои мозги извращенными, — сказал Четырехглазый. — Скажи мне, Черный, правда ли, что тебе надоел твой имидж? Ты действительно захотел сменить маску? Мне не показалось?
Улыбка Черного мгновенно угасла.
— Да, захотел, — отрывисто произнес он. — Ну и что? Когда Бомж менял образ, ты ему не препятствовал. И Головастику тоже не препятствовал, оба раза.
— Ни Бомж, ни Головастик не выходили за границы дозволенного, — сказал Четырехглазый. — А ты вышел.
— А кто определяет границы дозволенного?
Четырехглазый загадочно улыбнулся и ответил:
— Я.
Черный аж вздрогнул от неожиданности.
— Ты?! — переспросил он. — С чего это вдруг?
— Должен же кто-то присматривать за вами, оболтусами, — вздохнул Четырехглазый.
— Почему?! — воскликнул Черный. — Почему ты не хочешь позволить событиям идти своим чередом? Ты больше не веришь в дао?
— Дао не есть бездействие, а нирвана не есть пассивность, — заявил Четырехглазый. — Я тоже часть дао, мои слова и дела тоже направляют путь вселенной. Я всего лишь капля воды в океане мироздания, но иногда одной капли достаточно, чтобы обрушить плотину.
— Так давай ее обрушим!
Четырехглазый досадливо поморщился.
— Ты не дослушал, — сказал он. — Иногда капли воды достаточно, чтобы обрушить плотину. Иногда — чтобы не обрушивать. Я выбираю второе.
— Почему?
— Потому что таково мое понимание правды.
Черный отвернулся. Я не видел его лица, но был уверен, что оно искажено гримасой гнева и, кажется, отчаяния.
— Зачем? — тихо спросил Черный, не поворачиваясь. — Зачем тебе все это? Ты как собака на сене, Четырехглазый, ты имеешь огромную, ни с чем не сравнимую власть и совсем ею не пользуешься.
— Бодливой корове рога не положены, — сказал Четырехглазый.
— А зачем рога небодливой корове? Чтобы гордиться ими и никогда ни в коем случае никого не бодать?
— Ты прав.
Некоторое время Черный стоял неподвижно, затем обернулся и выжидательно уставился на Четырехглазого, ожидая продолжения.
— Я ответил на твой вопрос, — сказал Четырехглазый. — А теперь я буду задавать свои вопросы.
Черный виновато опустил глаза.
— Ты и так знаешь все ответы, — сказал он.
— Иногда вопросы важнее ответов. Зачем ты стал менять маску? Соскучился по настоящим приключениям? Подумал, что новые боги добрее старых? Решил, что в этот раз твоя задница обойдется без порки? Подумал, что я забыл дорогу на Землю? Я правильно спрашиваю?
— Весной ты так и не вылез из своей берлоги, — пробормотал Черный.
— Весной мне не было нужды вылезать, Сергей справился и без меня. Он прошел свой путь, совершил восхождение и по праву встал рядом со мной. И с тобой. Или тебе надоело стоять на вершине мира? Решил спуститься вниз? Могу поспособствовать.