Читать «Повесть о райской жизни» онлайн - страница 51

— Они существуют, — перебил меня Четырехглазый. — В каждой душе существует свой рай и свой ад. Об этом знают все, но мало кто признается даже самому себе в этом знании. Чтобы ничто не мешало человеку сделать свой выбор в пользу ада.

— Это не то, — возразил я. — Одно дело — какой-то абстрактный ад в собственной душе и совсем другое дело — реальные посмертные страдания в реальном кипящем котле.

— После смерти нет страданий, — заявил Четырехглазый. — Даже если Бомж откроет врата в ад, страдающие грешники не будут мертвыми. Мертвые не страдают.

— Знаю, — кивнул я. — Апостол Павел, проповедующий в Штатах — совсем не тот апостол, который проповедовал в Палестине. Но кто сможет отличить одного апостола от другого? Только трое — Бомж, Головастик и ты. Так что двух Павлов, по-моему, вполне можно считать одним и тем же человеком.

— Ты не прав, — покачал головой Четырехглазый. — Но многие будут думать так же, как ты. А в другом ты прав, картина адских страданий действительно напугает до полусмерти всех, кто ее увидит воочию. Но сколько людей лично побывают в аду? Не думаю, что Бомж устроит вторжение на Землю целой орды живых мертвецов. Я уверен, Бомж ограничится точечным воздействием, доступ к чудесам будут иметь только избранные. А если все будет так, то не следует рассчитывать на большие потрясения.

— Ты уверен в своих словах? — спросил я.

— Я могу ошибаться.

— Но ты считаешь, что на Земле не происходит ничего важного?

— На Земле никогда не происходит ничего важного. Все суета.

— А тот конец света, что Бомж чуть не устроил зимой?

— Но он же не состоялся. Значит, в нем тоже не было ничего важного. Это тоже часть суеты.

— А если бы он состоялся?

Четырехглазый улыбнулся и сказал:

— Тогда мы бы с тобой не разговаривали.

Я вспылил.

— Тебе легко улыбаться и шутить! — воскликнул я. — Сколько ты живешь на Земле? Две тысячи лет, три, сколько? Неудивительно, что тебе все надоело! А я только-только начал жить, я еще…

— Не успел набраться мудрости, — продолжил Четырехглазый мои слова. — Есть время для всего: время собирать камни и время разбрасывать камни…

— Бомжа цитируешь, — заметил я.

— Это не его слова, — улыбнулся Четырехглазый. — Это сказал один из пророков. Но даже если бы эти слова сказал Бомж, я бы все равно повторил их. Мудрость остается мудростью, даже если она произнесена врагом.

— Ты считаешь Бомжа врагом?

— Ты считаешь, не я, — уточнил Четырехглазый. — У меня давно нет врагов и знаешь, почему? Потому что мудрецы не враждуют. Скоро и у тебя не останется настоящих врагов.

— Я еще не мудрец, — сказал я, — но…

— Это не повод для гордости, — перебил меня Четырехглазый. — Ты вступил на путь мудрости, но ты не готов принять его всем сердцем и в этом корень всех твоих проблем. Ты обрел силу, но воспринимаешь ее не как побочный эффект самосовершенствования, а как инструмент для изменения мира. Ты еще не понял, что начинать надо с себя.

— Начинать надо с того, что мир стоит на краю гибели, — заявил я.