Читать «Зеленая креветка и другие рассказы» онлайн - страница 172
Еремей Парнов
— Нам, конечно, следует поблагодарить лектора за интересный и высоконаучный доклад, — насмешливо сказал Валерий после того, как я закончил. — Но, если говорить откровенно, Артур Викентьевич, я не могу восхищаться изобретением, которое способно отшибить у человека память и превратить его в живого мертвеца… А вот Бориса мне жаль, хотя, конечно, он сам, дурак, виноват…
— Вы неправы, Валерий! — закричал я, раздосадованный упрямством молодого геолога. — То, что мозг отключился от внешнего мира, — это всего лишь спасительный рефлекс! Так предохранители отключают установку, спасая ее от скачков напряжения в цепи. Я не думаю, чтобы в мозгу Бориса произошли необратимые изменения. Мы обязательно вернем его к жизни. Борис совершил подвиг во имя науки. Я уверен, что все физические и психические переживания Бориса отразятся на его генах, которые принесут в далекие поколения рассказ об этом великом подвиге.
— Борис станет великим и бессмертным в веках! Аминь! торжественно провозгласил Роман, вставая. — О чем спорить? Давайте работать, и труд нам покажет, кто был прав. Добудем ящера из кладовой Сордонгноха, посмотрим, как он управляется со своим бессмертием. Меня лично интересует вопрос, почему этот ящер не спит все время, как Борис, а периодически хватает то собак, то уток. Как вы думаете, Артур Викентьевич?
— Не знаю… Пока не знаю, — сказал я.
Все замолчали.
— Ну что ж, будем работать, — сказал Валерий. И добавил: — Я вот что думаю: не слетать ли мне в Москву — посмотреть, как там дела, а?
Мы согласились, что, пожалуй, он прав.
Вечером я долго думал о нашем разговоре, о проблеме виталонги. Почему-то я верю, что все будет хорошо. Люди найдут свое бессмертие.
"Владимир Николаевич, ты сегодня меня не застанешь, меня вызывают в Москву. Очень прошу, посмотри повнимательней мои сегодняшние записи (церебротронных видений Ревина-Михайлова). Я сразу по биотокам определил: с Ревиным что-то происходит. Мое предположение подтвердилось. Впрочем, сам увидишь. Можешь делать замечания на полях, чем больше, тем лучше. Мне интересно, что ты обо всем этом думаешь".
Этот сеанс был не похож на другие. Раньше я все время чувствовал собственное присутствие в тех картинах, что разворачивались перед моими глазами. Сейчас все было иначе. Впечатления были настолько сильными и непосредственными, что порой я совершенно забывал о Галусте Мирояне, обклеенном электродатчиками и лежавшем в темной церебротронной.
