Читать «В туманном зеркале» онлайн - страница 50

– Это я уже понял.

Франсуа колебался, какой ответ ему предпочесть: в его распоряжении был добрый десяток, один оригинальнее другого – от «Какой ужас!» до «Кто ничем не рискует, тот ничего не имеет!», «Работа – это здоровье», и кончая глупейшей на свете поговоркой – она казалась ему глупой и сейчас, когда он уже достиг возраста, в котором банальные истины поражают нас своей истинностью, тогда как в двадцать лет поражали своей банальностью, – так вот, той самой поговоркой, которая гласила: «За дело берись, а за успехом не гонись». В применении к театру ее и без того очевидная нелепость становилась просто вопиющей.

– Именно на эту сторону вопроса я и указал Муне, и она как совладелица театра просила именно меня как-то уладить ее с вами. Женщина может иметь дело с деньгами постоянно, и все равно никогда не научится их считать, вы согласны?

– Согласен, – кивнул Франсуа, – но исключительно по неведению, я мало знаком с богатыми женщинами.

– Что служит к вашей чести, – высокопарно одобрил Бертомьё, становясь на секунду клакером.

– Что чистая случайность, и случайность по отношению ко мне весьма нечестная, как мне кажется.

Что-то вроде сообщничества теперь сближало мужчин, тем более отрадного, что возникло оно как необязательное и не предполагало никаких обязательств впоследствии. Франсуа скользнул по Бертомьё взглядом, который был похож на вздох, и получил в ответ точно такой же.

– Ну что ж, вернемся к нашим баранам, – предложил Бертомьё, и лицо его стало подчеркнуто сдержанным, – мы предлагаем вам двести тысяч франков с троекратной выплатой: треть при подписании договора, вторая треть при получении вашего текста, третья по одобрении театром и, разумеется, вашей подругой нового варианта. Если текст будет одобрен, полученная вами сумма будет считаться авансом по отношению к положенным вам шести процентам авторских. Если нет, то с нашей стороны потраченная сумма будет некомпенсированным вложением.

Франсуа даже присвистнул: ну и ну, в деловых людях есть что-то жуткое, так и берут тебя за горло.

– А вы понимаете, чем это вам грозит? Двести тысяч франков могут просто уплыть от вас…

– Профессиональный риск, ничего не поделаешь, – ответил Бертомьё. Бескорыстие его невольно внушило Франсуа опасение, что деньгами рискует только Муна.

– Я не понимаю одного, – сказал он. – Госпожа Фогель показала мне переделанный первый акт, и лично мне он очень понравился. Могу я узнать, почему автор переделки отказался продолжать начатую работу? Что его не устроило?

– Вы что, шутите? – воскликнул Бертомьё. – Чтобы Муна сама продолжала работу?! Или… Неужели она вам не сказала?

Озадаченность на лице Бертомьё сменилась на миг чем-то похожим на смятение. «Если существует чувство, неведомое Бертомьё, – подумал Франсуа, – то именно смятение». Неведение и неуверенность по самой своей природе неприемлемы для лгуна, и Франсуа наконец понял, в какой области милейший Бертомьё все-таки стал крупнейшим специалистом. И, конечно же, весь Париж – то есть узкая театральная элита, – прекрасно знал об этом – все, естественно, кроме Франсуа. Обилие того, чего Франсуа не знал, было феноменально, и даже Сибилла, обладавшая деликатностью, граничившей с равнодушием, порой изумлялась его непосвященности.