Читать «Время больших отрицаний» онлайн - страница 220

А в этом эксперименте, понимал Любарский, не просто так зазвучала Вселенная — она направляла его. Она делала, формировала что-то глубинное — может, структуры, может, судьбы; они лишь соучаствовали. Как мелодии или, скорее, аккомпанемент.

Да, это была Речь Вселенной — музыка, относимая ветром, порывистая, в чем-то скрипичная, местами фортепьянная в верхних регистрах, с высокими голосами — торопливая, в ритме происходящих внизу процессов, и невнятная, как они же. И понятная еще более, чем они. Сразу и Чайковский, и Моцарт, и шопеновская нежная боль жизни… Ее нельзя было перевести в слова, да и незачем. Главное, что она была — непридуманная никем, несочиненная, неожиданная и прекрасная. Это весило страшно много, больше всех их дел и открытий, вместе взятых.

…Даже цифры на пультовом табло, на всех Табло башни мелькали в ритм с Музыкой Сотворения.

Виктор Федорович подошел к дублирующей панели, где стоял Панкратов, буркнул ему: «Извини,» — нажал красную клавишу на краю ее.

— Ты чего? — встревожился Миша, но увидел там надпись «Запись». — А… ну, правильно.

— Такой симфонии цены нет, — молвил главный инженер, отходя.

9

Но сверх Музыки — произошло?.. Не получилось?

— Что-то ничего не видно, — сказал Любарский.

— И хорошо, и не должно быть видно, — сипло молвил НетСурьез. — Ни света, ни цвета, ни звука, значит, в самый раз. Теперь туда светить надо. Миш, направь. Панкратов общей рукоятью повернул и направил вниз прожекторы по краям мостика. Прожекторы были с фильтрами, инфракрасные — но уже в нескольких метрах под ВнешКольцом дали внедрившиеся в К-пространство водопадно яркие голубые снопы света.

Да, теперь было видно. На экранах и под ногами, за оградой Мостика, штангами и градусной сеткой. Холм и груды чего-то с резкими изломами и тенями от них.

Подробности воспримутся потом. Главным было то, что холм заполнил место куда большее прежнего, для «открытки»; и даже стал как-то ближе, т. е. выше. Подрос. От него на ВнешКольцо потянул такой лютый холод, что новогодний мороз окрест показался теплом.

— В яблочко, а! — повернулся Миша к Имяреку. Он лучше других понимал, насколько первое Дробление вышло «в яблочко»: раз нет свечения при К8640, то там не испускаются даже далекие инфракрасные лучи. Нечему их там испускать, почти абсолютный нуль температур. И радиации тоже нет, раз нет радиогенного тепла.

Произошло. Раздробленные умело ядерные h-«затравки» дали долго длящиеся во времени стабильные вещества!

Так в день текущий 0,1503 янв Или

1 января в 3 ч 36 мин Земли

1 + 0 января 21 ч с минутами на уровне К6

— исполнили первую ступень Дробления. Скрипично-фортепьянную.

— Давай сразу второе, это же идеальная удача. — предложил Панкратов.

— Да… хотя… — НетСурьез стоял в задумчивости; он колебался. — Впрочем, что ж…

И включил автоматику на второй заход.